Человек из пропавшей страны

Француз прыгнул за руль, бросил под ноги Сафарову разряженный автомат и вдруг как-то неловко ойкнул. Его рука схватилась за грудь, а все тело напряглось от боли. Сзади послышались нервные хлопки. Так себе обстановочка. Что-то в ней было тогда нереальное, похожее на сон. Так и кажется, что этот сон скоро прекратится, и проснувшись, Сафаров увидит родную до боли улыбку матери: “Хватит спать, просыпайся, вставай, будем чай пить, я блинов напекла”. Но сон не кончался. События вращались словно турбина самолета. Сафаров не помнил, как в его руках оказался тот самый пистолет, который ему было велено не доставать. Выпрыгивая из машины, он увидел Глухарева, который сжался калачиком на полу между передними и задними сиденьями. Вокруг "Фольксвагена" лежали двое. Еще один сидел на переднем сиденьи опустив голову. А тот, который стрелял, прятался за машиной. Сафаров перебежал, чтобы скрыться от света фар, упал на асфальт и увидел под машиной около заднего колеса какую-то тень. Кажется, это было колено того, кто стрелял по Французу.

Почти не целясь, Марат выстрелил. Пистолет чуть не выпал из-за отдачи. Пуля попала в колесо. Зажмурив глаза с непривычки, Студент выстрелил второй раз и попал в дверной порог. Третья пуля улетела в пустоту. В следующее мгновение темная фигура бросилась в лес, ломая кусты на своем пути. Студент прыжком поднялся на ноги и огляделся. Что ему делать в такой ситуации, он не знал. Краб с Фролом и деньгами уезжали прочь, Француза прострелили, Глухарь бездействовал, а спереди к ним катились две машины. Марат решил бежать в лес, в темноту. Никто сейчас не будет его искать. Пять патронов в обойме – этого хватит чтобы отбиться, если все же за ним погонится кто-нибудь. С правой стороны лес начинался почти у самой дороги. Туда и нужно бежать! Он еще раз посмотрел на огни приближающихся машин и ему в голову пришла дурацкая идея.

Сафаров бросился к багажнику “девятки”, распахнул его и взял гранату из мешка. Нет, это точно сон. Такого не может быть! На уроке военной подготовки в школе рядом с партой висел плакат, который он изучал от скуки много раз. Там подробно показано устройство противопехотной гранаты и алгоритм метания. Только на плакате нарисованы гладкие гранаты, а тут оказались граненые. Но суть то одна! Он сжал гранату с рычагом, дернул кольцо – неожиданно тяжело вышла чека. Ничего себе! Такую зубами вряд ли выдернешь, как в кино. Размахнулся и со всей силы метнул в сторону приближающихся фар. Прямо через машину. Было слышно, как она ударилась об асфальт и, подпрыгивая, покатилась дальше. Он не стал дожидаться разрыва, проделал всю процедуру со второй гранатой и метнул туда же. Раздался хлопок первой, затем второй… Точно сказал ему Глухарь – он псих. Сафаров метал гранаты метров на сорок – пятьдесят. Машины, спешившие своим на помощь, свернули на обочину. Из них в разные стороны посыпались темные фигурки. Когда улетела последняя граната, мотор “девятки” взревел до звона поршней. Не понимая, то ли Француз очнулся, то ли Глухарь сел за руль, Сафаров прыгнул в открытый багажник прямо на ящик с патронами, схватился за него, чтобы не выпасть и вжал голову в плечи. Только бы не стреляли по нему! “Девятка” развернулась по большой дуге и помчалась вслед за “бумером”.

Сафаров сдвинул ящик и спрятался за ним на случай, если будут стрелять, но выстрелов не последовало. Только надрывный вой мотора, ветер и пролетающие верхушки деревьев на фоне звездного неба. Сердце колотилось вразнос. Он разбил колено обо что-то, но не чувствовал боли. Где-то в багажнике валялся пистолет, который он спешно бросил туда, когда запрыгивал. Через несколько минут машина встала на краю дороги. Марат выбрался из багажника. За рулем сидел Француз, опустив голову, а Глухарев тащил его на пассажирское сиденье.

– Помогай давай! – крикнул Глухарь. Тут же подбежал Лысый Краб и они перетащили громадину Француза.

– Уходим, быстрее, давай за руль! – крикнул Лысый.

Сафаров сел в машину. Сильно воняло кровью. Он включил скорость и поехал за Крабом. Тут его начало трясти. Нога давила на газ и тряслась, руки тряслись, все тело тряслось крупной нервной дрожью. Француз бы сказал, что это нормально в таких случаях. Уж он то знал, когда был жив. А теперь он всем весом неуклюже навалился на дверь и не дышал.

Машины свернули на проселочную дорогу, уходившую в лес, и долго ехали по ней, пока не встали у реки и моста через нее. Сафаров немного успокоился. Все вышли из машин. Над ними раскинулось роскошное звездное небо, какое бывает только осенью. Звезды, казались такими близкими, словно можно было дотянуться до них рукой. И стояла такая оглушающая тишина, что слышно, как кровь течет по венам.

– Надо скидывать тачку, – к ним подбежал Фрол. Он только что осмотрел берег. “Девятку” спереди посекло осколками, дырки от пуль в лобовом стекле, пулевые отверстия сзади, заднего стекла нет. На таком аппарате далеко не уедешь. И в город не сунешься. Машина зарегистрирована на Француза, да и прав у Сафарова нет. Принимать решение нужно быстро.