Человек. Книга. История. Московская печать XVII века

Записи третьей категории содержат наиболее разнообразную информацию. Одни из них «литературны» и нередко граничат с записями фольклорного материала, уводящего исследователя к проблемам исторической и социальной психологии, творчества, историографии, агиографии, истории литературы. Эти записи много могут дать и для изучения истории читателя. Другие записи этой категории близки к языку хозяйственного документа или прямо содержат текст такового.

Используя при источниковедческом исследовании[350] намеченные выше группы записей, необходимо постоянно иметь в виду двойственный характер заключенной в них информации: открытая, намеренная информация определяется целью автора в данной отразившейся в записи конкретной ситуации; скрытая же (ненамеренная) информация отражает связи и зависимости конкретной ситуации исторической и историко-культурной среды, в которой она имела место. Для расшифровки «ненамеренной» информации записей требуется анализ в рамках комплексного книговедческого исследования каждого экземпляра книг и далее — в соответствующей системе источников[351]. Однако без комплексного анализа материала даже открытая информация записей независимо от их категории далеко не всегда может быть правильно прочтена.

В качестве примера сошлемся на внешне однозначный и хорошо известный материал записей, сообщающих цены на книги[352]. Среди записей XVII в. на книгах, собранных в Научной библиотеке им. А. М. Горького МГУ, 50 записей содержат указания цены 19 видов книг. Для основных названий книжной продукции имеется пять-семь разновременных свидетельств, которые в сопоставлении с большим, уже опубликованным материалом позволяют сделать ряд убедительных выводов. Однако даже этот материал, как говорилось выше, не может быть объективно использован без выявления особенностей конкретной ситуации, зафиксированной в записи оценки книги, т. е. без анализа экземпляра каждой книги с такой записью. Например, в собрании МГУ имеется восемь купчих записей XVII в. с ценами на Триоди[353]. Пять из них сообщают близкие цены — от 2 руб. до 2 руб. 75 коп. Одна цена несколько выше — 3 руб. 25 коп., но это и самая ранняя из имеющихся записей. Две записи дают «отскок» цены вниз, который также легко может быть объяснен. В одном случае это продажа от брата к брату, т. е. внутри семьи. В другом — из церкви в церковь. Соответственно цена в этих случаях — 60 алтын.

Не имея возможности остановиться подробно на характеристике всех трех групп, попытаемся сделать это на примере записей собрания МГУ для наименее известной первой и наиболее исторически значимой второй категории.

Поэкземплярное изучение всего фонда старопечатных книг МГУ позволило выделить, кроме ряда корректурных экземпляров, 26 книг с пометами работников Печатного двора. На них сохранилось 23 имени справщиков, наборщиков и других мастеров. Просмотр с этой точки зрения других собраний позволил предположить, что для ряда изданий часть или даже все экземпляры тиража имели такие пометы. Этот материал может быть использован как серьезное дополнение при исследовании истории московского книгопечатания. Интересно показать это на примере так называемой Кормчей в переделанном виде (М., 15 июня 1653 г.). Пометы работников Печатного двора имеются на 16 из 18 просмотренных экземпляров. В них названы 19 имен (три имени дублируются), род проведенной работы, а часто — и профессия расписавшегося: «Смотрел Панка Нестеров. Смотрел и четверки вкладывал Надей Захаров» (Российская национальная библиотека, бывшая Государственная публичная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (далее — РНБ), XXII, 3, 2в); «Смотрел Панка Нестеров. Переплетчик Гришка Григорьев перебирал» (РНБ, III. 3, 9в).

Очевидно, что эти пометы вызваны особенным и ответственным характером работы именно с этим переделанным изданием. В собрании МГУ имеется также несколько экземпляров московских изданий с корректорской правкой. Почти все они привезены из экспедиций. Наиболее интересен экземпляр Требника 1651 г. (50q’α 634 инв. 5766-2-68; К. I, 470)[354], на многих его листах сохранились киноварная правка и подписи справщика, пробный или дефектный набор, дописанный от руки, следы матриц. 135 листов этой книги являются рукописью на бумаге времени издания и точно копируют шрифт и набор. Очевидно, один из справщиков вынес с Печатного двора ту часть корректуры, которую выполнял, и дописал книгу от руки. Не менее интересен экземпляр Минеи общей с праздничной (М., 2 февраля 1645 г., 50q’α 713 инв. 5177-7-67; К. I, 565), послуживший, судя по характеру помет, наборным экземпляром для издания 1650 г.