Человек-комбини

— Только и пялятся, что на мужиков из своих же контор, а таких, как я, в упор не замечают. Женщины не меняются с незапамятных времён. В любой деревне самые молодые и симпатичные самочки достаются самым сильным и ловким охотникам. Вместе они рожают самое выносливое потомство, а всем остальным остаётся лишь утешать друг друга. Современное общество — жалкая иллюзия; на самом же деле в нашем мире ничего особенно не изменилось с эпохи Дзёмон[12]. Только и научились, что болтать о равенстве полов…

— Давай-ка, Сираха, переодевайся уже, — затыкаю я чёртов фонтан его красноречия. — Не проведём линейку вовремя — опоздаем к началу смены!

С недовольным видом Сираха тащится к своему шкафчику. И, даже запихивая туда рюкзак, не перестаёт бурчать.

Наблюдая за ним, невольно думаю о скандалисте, которого наш директор только что выставил вон.

— Что ж, — говорю я негромко. — И тебя исправят.

— А? — откликается он, будто не расслышав.

— Так, ничего… Готов? На линейку становись! «Порядок в комбини поддерживается принудительно, — добавляю я уже мысленно, глядя, как он с неохотой застёгивает курточку. — Вот и тебя исправят — не успеешь глазом моргнуть».

В понедельник утром обнаруживаю, что фамилия Сирахи в рабочем графике зачёркнута красным крестом. Наверное, взял отгул, думаю я. А на смену вдруг заступает Идзуми-сан, которая сегодня должна была отдыхать.

— Доброе утро! А что случилось с Сирахой? — спрашиваю у директора, заглянувшего в подсобку после ночи за прилавком.

— А! Сираха… — криво усмехается он, переглянувшись с Идзуми-сан. И добавляет уже невозмутимо: — С ним мы вчера побеседовали. Больше он здесь не появится.

Ну вот, пронеслось у меня в голове. Так и знала, что этим кончится!

— Пока он от работы отлынивал да списанные продукты тайком подъедал — мы ещё закрывали глаза. Но преследовать постоянных клиентов — это уже ни в какие ворота не лезет… Женщина забыла зонтик, пришла забрать — а он, представьте, так на неё залип, что скопировал телефонный номер с её квитанции на доставку и принялся вычислять, где она живёт! Идзуми-сан его засекла, я тут же проверил видеозаписи — всё подтвердилось. В общем, мы с ним поговорили, и он уволился.

Ну и кретин, думаю я. Конечно, иногда бывает, что работники нарушают правила по мелочам. Но о таком беспределе я не слышала ещё никогда. Хорошо ещё, обошлось без разборок с полицией!

— Он и с самого начала вёл себя странно, — продолжает директор. — Переписал телефоны всех девушек из ночной смены, названивал им. Поджидал их под утро в подсобке, предлагал домой проводить. Даже к замужней Идзуми-сан подкатить пытался… Работал бы с такой прытью — цены б ему не было! Вот и вам, Фурукура-сан, он не нравился, верно?

Идзуми-сан брезгливо морщится.

— Омерзительно… Реальный извращенец. Продавщицы его отфутболили — он на клиенток переключился! Подонок, иначе не скажешь. Зря мы его в полицию не сдали!

— Да ладно вам! Это же не преступление…

— По-вашему, это не преступление? А он — невинная овечка? Сажать таких надо сразу, и дело с концом!

Несмотря на общее возмущение, с уходом Сирахи в магазине становится легче дышать. Все оживают и болтают, будто груз сбросили с плеч.

— Если честно, я весь извёлся, — признаётся директор. — Пускай лучше людей не хватает, чем так!

Сугавара, едва появившись, тут же включается в разговор:

— Да уж! Работать с ним — адский ад! Не человек, а ходячая отмазка. Делаешь ему замечание, а он тебе про эпоху Дзёмон загибать начинает! У пацана точно не все дома…

Идзуми-сан возмущённо фыркает.

— Именно! Трепло хуже некуда. Такую ересь несёт — просто уши вянут. Очень прошу вас, шеф, таких работничков больше не нанимать!

— Да ведь я лишь потому, что рук не хватало!

— М-да… В его годы вылететь с подработки в комбини способен только полный мудак. Теперь пускай окажет любезность и подохнет где-нибудь в канаве!

Все дружно хохочут. Я за компанию киваю — да, мол, всё верно. Но тут же думаю: окажись таким же инородным телом я сама — и меня точно так же пошлют подыхать в канаве.

— Ну вот, опять кого-то искать придётся! Надо повесить объявление…

Так организм комбини обновляет очередную отмершую клетку.

На редкость бодрая утренняя линейка заканчивается.

Я направляюсь к кассе — и на полпути замечаю постоянную покупательницу, старушку с тростью. Согнувшись, она тянется к товару на нижней полке, явно рискуя грохнуться в любую секунду.

— Позвольте, я вам помогу! — говорю я и снимаю с полки банку клубничного джема. — Вот эту, я не ошиблась?

— Спасибо! — улыбается старушка.

Отношу её корзину на кассу. Старушка достаёт кошелёк и бормочет то же, что и всегда:

— У вас же тут ничего не меняется, правда?

Вообще-то сегодня «у нас» стало одним человеком меньше, думаю я. Но вслух говорю лишь «спасибо» — и начинаю сканировать её покупки.