Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов

Время было самое неподходящее для подобного промаха. Новая система торговли акциями, которую разработали Браун и Мерсер, боролась со сложной и необъяснимой полосой неудач. Что-то было не так, и никто не понимал, в чем именно заключается проблема. В команде по торговле фьючерсами, продолжавшей увеличивать свою прибыль, поговаривали, что проблема в новых сотрудниках, которые были «обычными компьютерщиками». Как оказалось, даже в Renaissance можно было услышать подобное оскорбление.

Выступая перед коллегами, Саймонс выразил свою уверенность относительно этой работы и призывал команду придерживаться выбранного курса.

«Мы не должны сдаваться», – сообщил он летом 1995 года во время общего собрания с грозным видом, несмотря на то что был одет в шорты и сандалии. Однако мысленно Саймонс размышлял о том, не тратит ли он попусту свое время. Быть может, его команда так никогда и не разберется в торговле акциями, и Renaissance суждено остаться относительно скромной компанией, которая торгует фьючерсами. Лауфер, Паттерсон и другие сотрудники отдела по торговле фьючерсами пришли к аналогичному заключению.

«Мы потратили на это уже несколько лет, – негодовал Паттерсон. – Если бы я принимал решения, то уже давно отказался бы от этой затеи».

Саймонс оставался несгибаемым оптимистом. Но даже он пришел к выводу, что всему есть свой предел. Саймонс поставил Брауну и Мерсеру ультиматум: «Если ваша система не заработает в течение следующего полугода, я закрываю проект». Браун не спал ночами, пытаясь найти решение, сидя на кровати Мерфи, которая была встроена в его кабинет. Мерсер также напряженно думал об этом, хотя и не занимался этим сутки напролет. Они по-прежнему не могли понять, в чем заключается проблема. Торговая система приносила значительную прибыль, когда управляла небольшим капиталом, но как только Саймонс добавлял заемные средства, увеличивая объемы сделок, прибыль исчезала. Расчеты Брауна и Мерсера показывали, что они должны зарабатывать больше с ростом объема операций, но фактические сделки, которые проводила система, были неудачными, в отличие от сделок Фрея несколько лет назад.

Мерсер сохранял спокойный и невозмутимый вид, однако у Брауна нервы были на пределе, когда вокруг него все беспокоились.

«Каждая полоса неудач, длившаяся по 2–3 дня, казалась началом конца», – говорил один из сотрудников.

Магерман видел нарастающее разочарование коллег и изо всех сил старался помочь. Возможно, если бы ему удалось спасти ситуацию, то он вернул бы расположение руководства, несмотря на совершенную ранее дорого обошедшуюся ошибку. Магерман понимал, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы предлагать свою помощь. Однако в тайне ото всех он денно и нощно корпел над кодом. На тот момент он жил в квартире, где царил полный беспорядок: в ней отсутствовала рабочая плита, а холодильник был почти пуст, поэтому Магерман фактически жил в офисе, где пытался найти способ помочь своим коллегам.

Однажды вечером, когда у него уже все расплывалось перед глазами от того, что он часами смотрел на экран компьютера, Магерман заметил нечто странное: кодовая строка симулятора, используемого для торговой системы Брауна и Мерсера, показала необычно низкий уровень фондового индекса Standard & Poor’s 500. Этот тестовый код, по-видимому, использовал показатели 1991 года, которые были примерно в два раза ниже текущих значений. Мерсер запрограммировал это как постоянный показатель, а не как переменную, которая обновляется при любом изменении рынка.

Когда Магерман исправил ошибку и обновил показатели, появилась вторая проблема, алгебраическая ошибка, но уже в другом месте кода. Почти всю ночь Магерман пытался ее устранить и думал, что нашел решение. Теперь алгоритмы симулятора смогут, наконец, смоделировать идеальный инвестиционный портфель для системы Nova Fund, включая то, сколько заемных средств необходимо использовать для наращивания позиций фонда по акциям.

Сформированный портфель, казалось, приносил существенную прибыль, по крайней мере, согласно расчетам Магермана.

Охваченный волнением, он помчался к Брауну, чтобы рассказать о своем открытии. Браун скептически посмотрел на своего запыхавшегося коллегу, но согласился его выслушать. После сказанного Браун по-прежнему не проявлял большого интереса, ведь в конце концов систему программировал Мерсер, а все знали, что он редко допускал ошибки, особенно связанные с математикой. Потрясенный, Магерман пошел на попятную. Из-за той его выходки люди смотрели на него не как на спасителя, а как на помеху.