Человек на войне (сборник)

– Проколоть надо и йодом помазать, – сказала Надя. – Давай обработаю, а то завтра и до цеха не дойдешь.

Валентина покорно согласилась и застонала, когда Надя занялась ее вздутыми мозолями.

4

Николай написал Надежде несколько писем, а потом явился и сам.

Девчата с большим интересом рассматривали его. Костюм на нем новенький, видать, только что купленный; рубашка белая, воротник навыпуск, поверх пиджака. Волосы русые, аккуратно причесанные. Глаза действительно голубые и, как сразу отметила Надежда, спокойные и добрые.

Поздоровались за руку. Надя почувствовала, что покраснела. Непривычная робость враз овладела ею, а в ногах почувствовалась слабость.

Девчонки похихикивали, улыбались и с некоторым даже удивлением смотрели на кавалера Надежды.

– Ну, чего, готова? – нарочито бодро спросила Маруся. – Тогда пошли.

Надежда полезла в сумочку, хотя все нужное туда уже было положено, огляделась и пошла к двери.

На улице почувствовала себя немного уверенней.

Пошла вперед, к остановке, чтобы на трамвае ехать к парку.

– Да нам не сюда, а на эту остановку, – сказал Николай.

Голос у него спокойный, приветливый.

– Нам не в эту сторону.

– В эту, в эту, – Маруся подхватила подругу под руку. – К нам едем. Там уже стол накрывают, – и она засмеялась.

– Да вы чего? Какой еще стол? – всполошилась Надежда.

– Не бойся, не под венец тебя ведут, – продолжала веселиться Маруся. – Просто возвращение Коли отметим. А заодно и с родителями нашими познакомишься.

«Вот так так. Маруся, видать, не на шутку за меня взялась, – подумала Надя. – Нет уж, буду держать ухо востро. Еще посмотрим, они мне понравятся или чего…»

Дом оказался невысоким, во время войны построенным. Общий коридор, общая кухня, а по обе стороны коридора – двери в комнаты.

В одной комнате помещалась семья Советкиных.

– Макар Киреевич, – представился солидный мужчина с крупной головой, короткой стрижкой, с зоркими, совсем молодыми глазами. – А это Татьяна Ефимовна, жена моя, – представил он улыбающуюся женщину, которая хлопотала вокруг стола. Он уже был по-праздничному накрыт, хозяйка осматривала его и проверяла, все ли на месте.

Стол занимал почти все пространство комнаты. Справа стояла кровать, застеленная покрывалом, с горкой подушек, тоже накрытых покрывалом с кружевами по бокам; слева стоял большой сундук, окованный по краям. На подоконнике цветы в горшках, цветущая герань. На стенах коврики с изображениями лесных пейзажей. Все было, как обычно бывает в таких вот комнатах у заводчан, приехавших из деревень трудиться в город на заводы, эвакуированные из Москвы.

Но была в этой комнате и своя особенность, которая сразу бросилась в глаза Надежде. В правой стороне, на тумбочке, покрытой белой скатеркой, а поверх нее кружевной накидкой, стояла икона Богородицы в киоте. Икона была убрана крупными цветами, искусно сделанными из разноцветных кусков материи.

– Ну, что, дорогие мои, – сказал Макар Киреевич, – давайте помолимся сначала.

Помолились, уселись. Выпили по первой за благополучное возвращение Николая, за то, что честно отдал он свой воинский долг Родине. Послужил и на Волге, и немного даже в Москве, а потом на Кавказе.

Надежда видела, что родителям Коли она понравилась. А косой ее просто любуются – Татьяна Ефимовна об этом прямо так и сказала.

Потом подняла рюмку, улыбнулась Наде и сказала:

– А теперь за тебя, доченька.

Надежда так вся краской и залилась. Глянула на Николая – и у него щеки покраснели.

– Вот что, мои дорогие, – сказал Макар Киреевич, распуская галстук и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. – Расскажу-ка я вам про наш род Советкиных, тут история очень даже интересная. А вам знать полезно, чтобы вы потом детям своим рассказали, а они – своим. Ниточка эта родовая никогда не должна рваться, она даже золотой называется, в Священном Писании так написано.

Он устроился поудобнее на стуле и начал свой рассказ.

РАССКАЗ О ТОМ, КАК И ПОЧЕМУ СПАСЕН БЫЛ РОД СОВЕТКИНЫХ.

– Село наше, Междуречье, каких в Пензенской губернии множество. Хлеба урождались хорошие, луга вдоль по Суре заливные. Ну и скотина потому справная. Но вот от какой-то болезни умерли один за другим родители моего отца Кирея. Остались они с братом Акишей одни. Ну, что тут делать мальцам – берет их к себе родня. А у родни этой своих детей незнамо сколько. Жили бедновато. Да…

Ну, значит, идет по деревне калика перехожая. Какая она из себя не знаю, но могу представить, что привлекательная, в детстве мне таких странниц видеть доводилось. Они пусть и одеты бедно, и с сумой, и просятся на постой переночевать, а ликом обязательно светлые, потому что сильно веруют в Бога и постоянно молятся. Да и идут-то по Руси они потому, что стопы свои направляют к Святым местам. Оттого их в деревнях, калик этих, всегда встречали хорошо. И записочки им давали, чтобы они в Святых местах помолились о нас, грешных.