Человек на войне (сборник)

Командир отряда не очень высокого роста, но крепко сбитый, с крупными чертами лица и несколько кривоногий, лейтенант Подкович Эдуард Емельянович, выслушивает доклад бойца в маскхалате и со шмайссером на груди. Боец докладывает шепотом – таков порядок во вражеском тылу, будь то в засаде, на марше или на базе, все разговоры ведутся шепотом.

– …сосновая толще других, расщеплена, с клинышком… березовых шесть, кроме того – березовая развилка с двумя кольцами и линиями от кольца к кольцу… – боец докладывает, а командир делает пометки в записной книжке. – Все палочки связаны ивовой корой, завязка на один узел, – закончил доклад боец.

Эдуард Емельянович сделал необходимые пометки в записной книжке, кое-что переспросил, уточнил.

– Хорошо. Можешь быть свободен.

К приходу Ирмы Микко успел отнести скотине пойло и задать сена, насыпать курам ячменя. В хлеву было достаточно светло, с лучиной стоять не нужно. Ирма осталась удостовериться, по всем ли правилам обиходил животину Микко, а сам он вернулся в дом. Посмотрел на ведра из-под пойла.

«Надо помыть. По делу вроде ни к чему, достаточно сполоснуть, но Ирма сдвинута на чистоте и вымытую посуду наверняка отметит».

Вернувшись из хлева, Ирма действительно отметила чистоту ведер, правда, по-своему:

– Парень сам, безо всякого указания намыл, а иные дочек приучить не могут в чистоте посуду содержать. И вымыл чисто, а иные… – и пошла-поехала пилить нынешнее, по ее мнению, нерадивое и неряшливое девичье сословие.

– Как же можно к скотине с нечистой посудой? – вспомнил Микко бабу Лийсу и вставил лыко в строку. – Моя бабушка всегда говорит: если посуду не мыть или корм, или там пойло неаккуратно готовить, то вся нечистота потом в молоко и в мясо перейдет.

– Правильно говорит. Хорошая у тебя бабушка. Умница, – одобрила Ирма. – Ну ладно, главное дело мы с тобой сделали. А с остальными как? Один справишься?

– Конечно, справлюсь.

– Вот и хорошо, управляйся. А я пойду, дома тоже дел оставлено немало. Если ж заминка какая выйдет, прибегай за помощью, не стесняйся. А я через какой час зайду, посмотрю.

Позавтракал. Доел остатки сига, запил полуковшом колодезной воды. Желудок вроде не пуст, но и не сыт. Хотелось, очень хотелось молочка или хотя бы чего-нибудь молочного. Но корова у Юлерми уже не доилась, была в запуске. Так установила Сильва, пораньше запускать корову, чтоб к первой травке теленочек был уже подросшим и крепеньким, так и после ее смерти исполнил Юлерми.

Микко снова вышел во двор. Смел тоненький снежок к фундаменту. У конюшни и хлева снег взрыт конскими копытами и полозьями саней. Похоже, у Юлерми не хватало времени или внимания. Микко взялся за лопату.

Объект за северным склоном серьезный – упрятанные в скалу немецкие артиллерийские склады. Непосредственную охрану несут немцы, подходы к ним по периметру – финны. И немцы, и финны прекрасно понимают, что для русских это один из первоочередных кандидатов на уничтожение.

Но с воздуха бомбами скалу не пробить, со своей территории орудиями, даже самыми дальнобойными, не достать. Остается один путь – диверсия. А чтобы совершить диверсию на таком объекте, надо хорошо подготовиться. И в первую очередь, изучить систему охраны, пути подхода и отхода. Что на направлении, прилегающем к деревне Киеромяки, надлежало сделать Микко.

И, естественно, всякий человек, оказавшийся вблизи такого объекта, попадает в поле зрения как финских, так и немецких контрразведывательных служб.

Микко это не просто понимал, Микко это знал. И был уверен, что за ним будет установлено, если уже не установлено, наблюдение.

Значит, сейчас для него задача номер один: рассеять малейшие подозрения на свой счет. Во-первых, поведением, и во-вторых – не поддаться на провокации. А то, что они будут, его опыт разведчика не давал в том никаких сомнений.

Поэтому, чем дольше он будет на глазах у наблюдающих, чем больше он будет у них на виду заниматься обычными бытовыми делами, тем скорее к нему утратят интерес и если не снимут наблюдение вовсе, то сведут его к минимуму и сделают формальным.

Провозившись с уборкой снега до полудня, пошел обедать.

После обеда прилег немного отдохнуть.

Мама ему рассказывала, сам он этого не помнит, когда бывало нужно маме сходить куда-нибудь, а оставить его не с кем, она усаживала маленького Мишу на пол и выставляла перед ним папин слесарный ящик. Миша аккуратно, по одной вещи доставал сначала инструмент: большой молоток и поменьше, и маленькие молоточки, зубило, крейцмейсель, рашпили, напильники, ручную дрель, сверла. Потом разные железки, обрезки уголков и кольца, отрезанные от труб, полоски и скобки. Оставалась на дне только одна железная толстая плашка, на которой папа перерубал металл, ее Мише вытащить было не под силу. После чего начинался обратный процесс укладывания всего этого железного богатства в ящик, опять же по одной вещи, медленно и аккуратно. И к той поре, когда Миша заканчивал укладку, мама успевала и в гастроном сходить, и в молочный, и в булочную, и даже с соседкой во дворе поболтать.