Человек, научивший мир читать

За все время существования издательского дома сохранилось впечатляющее количество «должностных инструкций» – правил, описывающих и регулирующих процесс работы, которые дают нам представление о кадровой политике Плантена и его потомков. В типографии царила железная дисциплина. Все проступки неотвратимо наказывались: опоздания, пьянство, ругательства, ссоры, порча имущества или материала, неучтивое поведение с хозяином (особенно в присутствии посетителей). Некоторые – лишением дневной порции эля, другие – денежными штрафами, в некоторых случаях применялись легкие телесные наказания. Став опытным руководителем, Плантен, не мудрствуя, сделал все штрафы денежными.

Жестко соблюдалась коммерческая тайна: под страхом высокого штрафа и увольнения было запрещено говорить с кем-либо о том, что происходит в типографии и над чем она работает, а также выносить из нее отпечатанные листы. Работникам даже запрещалось пускать в помещение собственных жен и детей – например, чтобы в холодный день погреться у огня.

Еще один интересный момент: «Любому, кто хочет у нас работать или ежедневно проводить время в нашей типографии, строжайше запрещено вступать в дискуссии по религиозным вопросам, критикуя или защищая ту или иную религию»[90]. За нарушение – штраф в размере дневного заработка. Для эпохи Реформации, религиозных войн и преследования еретиков – очень умное правило.

Рабочий день в типографии начинается в пять утра. В XVII веке работать стали с шести утра, как сказано в правилах – «не раньше» (неужели кому-то могло придти в голову появиться на работе еще раньше?!), чтобы люди успели зайти в церковь к мессе. В XVIII веке рабочий день еще сократился – всего лишь с семи утра до семи вечера. Но это произойдет позже. А при Плантене типография работает с пяти утра и до семи или восьми часов вечера, у сотрудников лишь один обеденный перерыв около полудня. Итак, 13-часовой рабочий день для наборщиков и принтеров, 12,5-часовой для печатников медных гравюр, 11,5-часовой для сортировщиков. И это шесть дней в неделю. Страшно себе представить, как и сколько часов в день работал сам шеф, а потом его наследники.

С другой стороны, так работали в то время вообще все ремесленники, но антверпенские подмастерья при этом жили по сравнению с другими очень хорошо – за исключением периодов экономических кризисов. Да, в типографии бывали трудные времена, и не раз Плантену приходилось урезать зарплаты, несколько раз даже увольнять часть сотрудников. Но в те периоды, когда все было нормально, жалованье его подмастерьев было чуть ли не самые высоким во всем городе. В середине 1570-х годов наборщики зарабатывали у него 165 гульденов в год, печатники 125 – самые высокие зарплаты подмастерьев в Антверпене. Кроме того, по окончании каждого издания работники получали премии. А еще определенное количество денег с каждого издания Плантен вносил в общий фонд взаимопомощи – своеобразная страховая касса на случай болезни или смерти.

* * *

За шесть лет наш герой становится одним из крупнейших типографов Европы, выпустив в период с 1555 по 1562 год 141 издание. Смешная цифра, если сравнивать с общим количеством – около 2450. Но, скажем, следующий после него в Антверпене печатник Виллем Сильвиус за всю карьеру (1559–1580) мог похвастаться только 120 изданиями. Плантену уже 40 лет, но его карьера типографа только начинается. И все-таки: в чем причины такого стремительного взлета?

Например, в многообразии продукции. Типография печатает все, что хорошо продается, не отказываясь от дешевых изданий вроде листовок, календарей, альманахов, песенных сборников. Печатаются молитвенники, классические авторы, художественная литература вроде романов и стихов. Многие издания – просто перепечатка тех французских, с которыми Плантен уже работал в Париже. Он печатает на латыни, греческом, французском, испанском и голландском языках.

Важную роль сыграла массовость: он печатает как можно более крупные тиражи, позиционируя книгу как массовый товар. И дело даже не в том, что благодаря своему богатству, нажитому коммерцией, он может позволить себе этот риск – ведь непонятно, как быстро удастся продать крупный тираж и удастся ли вообще. Скорее в его способности определять, что именно нужно печатать большим тиражом, чтобы с большой вероятностью успешно распродать. К 1562 году Плантен первым из всех типографов выходит на действительно промышленные обороты в книгопечатании.