Человек не сдаётся

И пусть натруженное сердце временами отзывается в груди горячей болью, не может спешить Степан подвести черту под своей жизнью коммуниста, под деяниями своими — успешными, а иногда и не успешными. Хоть несколько лет, но должен он побыть еще у настоящего дела и трудом своим, помноженным на опыт и на страстное желание добра людям, помочь тому самому главному взлету в жизни села, после которого наконец уже не будет вынужденных различными обстоятельствами приземлений.

Степан Григоренко был свидетелем и участником почти всех предыдущих взлетов. Особенным восторгом наполняли грудь те, коим открыли просторы исторические съезды партии, начиная с Двадцатого. Но, то ли от чрезмерного усердия, то ли от неумения, получалось нередко так, что после трепетного в упоительных надеждах взлета следовало удручающее приземление. И кажется Степану, что взлеты прерывались из-за «триумфальных аркад», спешно воздвигавшихся на пути сельского хозяйства области. Да, да! Сельское хозяйство, шагнув в годы Советской власти от сохи до умнейшей техники, все-таки терпело неудачи, идя к ним через многочисленные триумфальные ворота, позади которых гулко звенели пустеющие кассы колхозов и совхозов, голодно мычал на фермах скот и горестно вздыхали крестьяне, подсчитывая свои скудные заработки. А он, Степан Григоренко, разум и совесть тружеников земли, нечего греха таить, не спешил поднимать тревогу. И не только потому, что набат не ласкает слух тогда, когда победно звучат фанфары, а и потому, что действительно есть в области заметные маяки — колхозы и совхозы, где земли родят обломные урожаи, а животноводство не приносит убытков. Степан Прокопович из кожи лез, чтоб перенять опыт маяков и научить людей своего района лучше хозяйничать. И уже не раз бывало, что Будомирский район стоял одной ногой на ступеньке, с которой виднелись крыши показательных хозяйств. Но вдруг выяснялось, что какие-то другие районы тянут вниз показатели области или соседние области снижают уровень вала республики, и, по давно заведенному обычаю, «благополучным» районам «накидывали» планы по сдаче хлеба, свеклы, мяса, молока, яиц… И ступенька безропотно подламывалась… Область торжественно проходила через очередные «триумфальные ворота», а район с тревогой оглядывался на свое ослабленное хозяйство и думал, как бы в будущем году не спуститься еще ниже.

Но бесконечно так продолжаться не может. Всем становится ясно, что истончаются жилы земли, усыхают родники, питающие веру крестьян. И Степан Григоренко убежден, что вот-вот примолкнут литавры и трезвый голос державы спросит у людей, командующих боевым фронтом земледелия, умеют ли они смотреть вперед дальше, чем на один год, на один план. А значит, и с него, со Степана, спросят. И он готов делами ответить, только чтоб был твердый план для района — без «встречных» и «поперечных».

Но как пережить этот малоурожайный шестьдесят третий год, когда почти у половины колхозов района недород?

Много тревог, забот, дерзостных надежд будоражит сердце Степана Григоренко. В этом его жизнь. И ни за что не поверит Степан, что обком партии без всяких причин вдруг предложит ему отказаться от этой нелегкой жизни.

22

Уверенно шагать по жизни — целая наука. Так, во всяком случае, мыслит Арсений Никонович Хворостянко — отец Юры. И если ты постиг эту науку да еще тебя не обходит стороной удача — нет тебе цены как человеку и нет конца служебной лестницы, по которой ты можешь устремляться вверх, на радость себе и на пользу державы.

Однако о себе Арсений Хворостянко не может сказать, что он очень удачлив. Многие люди в его возрасте, в том числе и немало однокашников Арсения по заочной Высшей партшколе, давно стали секретарями горкомов и даже обкомов, председателями исполкомов, а он только рядовой инструктор обкома. Но и в то же время сколько его товарищей, с которыми вместе начал выбиваться в люди, так и не поднялись выше районных горизонтов. Вот и разберись: удачлив Арсений Хворостянко или нет. Кто его знает.

Да… и все-таки Арсений Никонович убежден, что случай — единственный и законный властелин человеческой судьбы. Нередко по его воле какая-нибудь заурядность вдруг возносится на такие вершины, о которых и не мечталось, а бывает, что и способный, даровитый человек игрой случая низвергается в пучину безвестности.

Впрочем, Арсений Хворостянко мыслит значительно шире. Он прекрасно понимает, что случай может сослужить добрую службу только благоразумным, деловым, одаренным людям, то есть подобным ему.

И вот такой счастливый случай…