Человек не сдаётся

Дело было во время туристской поездки вокруг Европы на теплоходе «Подолия». Одним из туристов был никому не известный работник Будомирского райкома партии Арсений Никонович Хворостянко. Поездка как поездка: множество приятных знакомств на теплоходе, чужие берега и чужие города, калейдоскоп впечатлений, и в итоге — усталость и отупение от всего увиденного и услышанного. Арсений Никонович поначалу вел дневник, а потом забросил его и стал записывать в блокнот только анекдоты, услышанные от артистов, писателей, художников. Под каждым анекдотом Арсений аккуратным каллиграфическим почерком проставлял дату и фамилию знаменитости (ему казалось, что незнаменитостей, кроме него, на теплоходе не было) и предвкушал то удовольствие, с каким он будет пересказывать эти анекдоты в Будомире и называть ошеломляюще известные фамилии людей, с которыми он, Арсений Хворостянко, теперь знаком.

Надо отдать должное, что и Арсений Никонович понравился своим спутникам. Понимая, что хотя молчание не всегда свидетельствует о присутствии ума, но говорит об отсутствии глупости, Арсений, когда в салоне теплохода или за ресторанным столом велись беседы о новинках литературы, драматургии или живописи, о зарубежных светилах искусства, только улыбкой и глазами принимал участие в этих беседах. Но если заходил разговор о положении в деревне, тут Хворостянко витийствовал с глубочайшим знанием дела и волнением, которое его слушателям с особой силой передавалось тогда, когда в рюмки разливался из фляги прихваченный Арсением в дальнюю дорогу спирт — наиболее остро впечатляющий продукт сельского хозяйства.

В одном из европейских городов к группе туристов с теплохода «Подолия» подошли студенты и затеяли разговор о том, какой образ жизни лучше — капиталистический или социалистический.

После возвращения из туристской поездки Арсений Хворостянко не без самолюбования рассказал об этом разговоре райкомовцам. А секретарь райкома затем похвалился в обкоме:

— Хворостянко наш отличился за границей.

— Чем?

— Одна буржуазная газета назвала его суперкоммунистом.

— Да ну?.. Хворостянко? За что такая честь?

— Когда его тамошние студенты спросили, все ли ему нравится в Советском Союзе, он ответил: «Нет!» Да-да, так и сказал. Тогда студенты пристали с расспросами: «Что и почему не нравится?» А он, шельмец, знаете что ответил? «Мне не нравится, что в Советском Союзе семичасовой рабочий день. Лучше бы шестичасовой. Не нравится, что предоставляется за счет государства только месячный отпуск; лучше — если бы трехмесячный». Не нравится, видите ли, ему, что надо еще платить деньги в столовых и ресторанах, за такси, за одежду в магазине. Недоволен он и тем, что предусмотрены расходы на армию, которую вынуждены держать из-за угроз империалистов. И еще что-то и еще… А потом спросил у студентов, чем нравится им их строй, и они с хохотом убежали.

Об этом интервью Арсения Хворостянко заграничным студентам написала районная газета, приводил его в своей лекции кто-то из областных пропагандистов.

А потом при разделении обкомов Арсения Хворостянко взяли на работу в область, и он был убежден, что решающую роль в этом сыграла его поездка за границу — тот самый случай, который является царем вселенной.

Правда, через два года произошло неожиданное: кто-то из сослуживцев принес на работу книжечку известного писателя «На «Подолии» вокруг Европы» — увлекательно написанные путевые заметки. В них дважды мелькала и фамилия Арсения Никоновича. Описывался также и нашумевший разговор с иностранными студентами, с той лишь разницей, что интервью студентам давал, если верить книжечке, не Арсений Хворостянко, а ее автор — писатель с довольно известным именем.

Арсения Никоновича подняли на смех. А он вначале опешил, затем так искренне возмутился «произволом» писателя и с таким негодованием принялся сочинять опровержение в издательство, выпустившее в свет книжечку, что все готовы были поверить в правоту Арсения. Даже начали уговаривать его проявить благородство и не ставить известного литератора в неловкое положение.

Хворостянко укротил свою ярость только после того, как кто-то шепнул ему, что видел эту книжечку на столе у секретаря обкома с дарственной надписью автора.

С той поры Арсений Никонович великодушно позабыл о своей туристской поездке — никогда не затевал о ней разговора. И почему-то стал избегать встреч с секретарем обкома.

Но у инструкторов есть такая не очень приятная обязанность: время от времени заступать на суточное дежурство по обкому партии; и тогда уже хочешь не хочешь — не уклониться «от свидания» с начальством. А Хворостянко все-таки уклонялся. Получалось так, что дежурить ему приходилось как раз тогда, когда Федор Пантелеевич Квита находился в отъезде. Вот и недавно Арсений Никонович дежурил, властвуя в кабинете секретаря обкома, уехавшего на несколько суток в дальний район.

Во время этого дежурства подвернулся новый случай, коему, видимо, предстояло опять повернуть течение жизни Арсения Хворостянко.