Человек неразумный

– Поразительно! Вам чертовски повезло… Но неужто вы и на самом деле хотите проследить, как дрозофила теряет зрение в темноте?

– Я бы очень хотела, но, понимаю, что времени на такой опыт не хватит.

– Я на вашем месте попробовал бы подобраться к Си-парадоксу.

– А как? – в голосе Анны засквозила тоска.

– Попробуйте сравнить какие-нибудь родственные виды с большой разницей в размере генома. Но сначала вам необходимо проштудировать литературу.

– Ладно, попробую, – согласилась Анна без особого энтузиазма. Внезапно глаза её вспыхнули: – А как вы относитесь к идее Аркадия Павловича о скором пришествии на Землю человека сверхразумного?

– Идея эта как продукт творческого ума замечательна, но она не имеет никакого отношения к реальности. Кстати, она обнажает представление доктора Кедрина о механизме прогрессивной эволюции. Аркадий Павлович, вероятно, полагает, что существует какая-то тяга, какая-то таинственная программа, побуждающая организмы постоянно изменяться от низших к высшим, от глупых к умным. Видимо, как бы в шутку, он называет эту программу планом Демиурга. Заметьте, «план Демиурга» будет неплохо работать, если «прогрессивные» мутации, будут случаться чаще, чем мутации с противоположным эффектом. В этом случае эволюционный прогресс получится сам собой даже без помощи естественного отбора.

– А в какую сторону идёт эволюция, с вашей точки зрения?

– Банально, Анна. Она идёт от организмов, менее приспособленных к среде их обитания, к более приспособленным. Нет никакой программы, нет никакого плана. К тому же, «прогрессивные» мутации возникают ничуть не чаще мутаций, которые отбрасывают организм к его более примитивному состоянию.

– И всё-таки, Влад, идея о Демиурге, задумавшем улучшить человеческую породу, выглядит, на мой взгляд, ужасно привлекательно.

Такое уважительное отношение к Кедрину почти обидело Заломова. Нечто похожее на ревность полоснуло его душу.

– Удивляюсь, как может привлекать идея, низводящая людей до уровня скота в племенном хозяйстве Демиурга.

Они вышли из кабинета Кедрина и увидели медленно бредущих по коридору Драганова с Ковдюченко. Бесноватый профессор необычным для него тихим голосом что-то рассказывал Драганову, а тот внимал своему коллеге с выражением глубочайшей задумчивости. До Заломова донеслись недостаточно приглушённые слова Ковдюченко: «Я знаю, он не еврей. Это я специально проверял в отделе кадров». Егор Петрович презрительно улыбался, давая понять собеседнику, что у него на этот счёт иное мнение. Молодые люди, поздоровавшись с крупными учёными, быстро прошли мимо. Заломов проводил Анну до библиотеки и поспешил на своё рабочее место.

Летя вниз по чёрной лестнице, он снова увидел Кедрина. Аркадий Павлович стоял в коридоре первого этажа спиною к выходу на лестницу и вёл беседу с высокой изящной женщиной. Это была Ниночка. Заломова разобрало любопытство, и он приостановил свой стремительный спуск.

– Аркадий Павлович, – говорила капризным голосом Ниночка, – ну разве можно обижать маленьких? Почему на Экзаменационной госкомиссии вы не поддержали мою дипломницу и отдали её на растерзание главному институтскому психопату? Уж от вас-то я такой ужасной чёрствости никак не ожидала. Я просто теряюсь в догадках: что связывает вас с этим маразматичным Петрушкой Ковдюченко? Ведь вы же его полнейшая противоположность.

– Вот то-то и оно-то, дорогая Ниночка, что я его противоположность. Однако не упускайте из виду, что, во-первых, Пётр Ксаныч – секретарь Институтской партячейки, а во-вторых, никогда не забывайте о законе единства и борьбы противоположностей. Да-да, Ниночка, не делайте больших глаз, единство противоположностей и их жестокая бескомпромиссная борьба являются главным условием и главной причиной прогресса и в природе, и в общественном сознании. Простите меня за невольный переход на слегка эзоповский язык, но зато теперь, надеюсь, вы прочувствовали всю глубину моей мысли.

После краткой паузы раздался звонкий и раскатистый смех Ниночки.

– Какая же вы прелесть, Аркадий Павлович! Ну, вы просто нива-а-зможны, и ва-а-ще, я бы и рада с вами поссориться, да только не знаю, как.

– Ах, Ниночка-Ниночка, да сдалась вам эта несчастная дипломница! К чему она вам? Бороться за неё – дело дурацкое нехитрое. А главное, задумайтесь, стоит ли вам уделять столь пристальное внимание нашему партай-геноссэ – такому простенькому и такому неказистенькому во всех отношениях товарищу Ковдюченко? Расставляйте выше свои ловчие сети. Неужели нет для вас в эпсилон-окрестности магнитов попритягательней?

– На что это вы намекаете, проказник вы этакий? О каких-таких магнитах вы речь ведёте? Хотя, должна сознаться, был у меня в жизни один магнитик, да, видно, не тем полюсом ко мне был повёрнут.