Человек неразумный

Возникший кризис требовал обсуждения с шефом, но Заломову не хотелось форсировать события. Он боялся, что Драганов предложит ему ещё более скучную тему, а своих хорошо продуманных идей у Владислава ещё не было. Впрочем, сомнительно, что Драганов позволил бы своему молодому подчинённому иметь какие-то собственные идеи, ведь Егор Петрович относился к разряду руководителей, полагавших, что в научном коллективе должен быть лишь один генератор идей.

ДЕНЬ ВЗЯТИЯ БАСТИЛИИ

Период неопределённости завершился 14 июля. Утром этого дня Заломов, как обычно, возился со своими дрозофилами. В литровых колбах начался вылет. Не отрывая глаз, глядел и глядел он на бойких алых мушек, носящихся по внутренним стенкам прозрачных сосудов, и ему казалось, что важнее и милее этих созданий нет в мире ничего. То была странная смесь сильных и противоречивых эмоций – восторга от самого вида симпатичных крошечных существ и изнуряющего чувства ожидания крупного события, способного переменить многое в его жизни… И вдруг в интимный мир Владислава ворвался неприятный чужеродный элемент, ибо чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо.

– Здравствуйте, Владислав Евгеньевич. Как дела? – раздался хриплый бас шефа. Заломов поставил колбу на лабораторный стол и повернулся к Драганову.

– Ну какие тут могут быть дела, Егор Петрович? Хуже некуда, – Заломов почему-то почувствовал себя преступником, пойманным с поличным.

– А что так?

– Да ведь потеряна вся информация о красителях, и теперь надо всё начинать с нуля.

– Знаю-знаю. Да не тряситесь вы и не эмоционируйте! Экой же вы, однако, нервный.

Лицо Драганова приняло своё привычно мудрое выражение. Всё предвещало, что сейчас он поделится своею очередной «гениальной мыслишкой».

– Знаете, Владислав Евгеньевич, вы не очень-то переживайте. Старшие товарищи уже подумали за вас и кое-что придумали, – Драганов потянул время. – Я тут посовещался с некоторыми ведущими химиками Городка, и они предложили использовать для нашей работы одно интересное соединеньице – сиренгин. Его недавно синтезировали в лаборатории членкора Кошкина. У сиренгина есть одна связь, которая разрушается нашим химотрипсином. Я думаю, такого рода фермент есть и у мух.

– А цвет-то есть у этого соединеньица? – не выдержал Заломов.

– Спокойно, молодой человек. Куда вы торопитесь? Есть, конечно, у сиренгина цвет, он сиреневый, а после обработки химотрипсином цвет краски становится жёлтым.

Сказав это, шеф вытянул из кармана джинсов пенициллиновый флакончик с мелкими кристаллами тёмно-фиолетового цвета. Ткнул пальцем в этикетку и весело прохрипел: «Вот вам, Владислав Евгеньевич, подходящий краситель и с названием, и с формулой. Проверьте-ка его скорёхонько на перевариваемость мухами и вперёд!» Тут взгляд Драганова упал на литровую колбу, которую только что рассматривал Заломов.

– А что это за красный корм и что это за красные мухи?

– Да это идёт развитие дрозофил в присутствии красителя с кодовым именем «КСК».

– Но ведь я убедительно попросил вас работать только с красками лилового цвета. А эта красная, чем так замечательна, что вы развели на ней эдакую прорву мух?

– Видите ли, Егор Петрович, мушиные личинки совершенно не могут её обесцвечивать, и в то же время насквозь прокрашенные насекомые себя прекрасно чувствуют. Мне это показалось интересным.

Заломову не хотелось рассказывать шефу о благоприятном влиянии КСК на жизнеспособность мух. Этот ещё не подтверждённый эффект он уже любил и хотел один обладать им.

– Ну, и что же тут интересного? – немного подумав, спросил Драганов, и сам же ответил: – Да просто у мух нет гена для обесцвечивания этой краски, вот они ею и пропитываются.

– Мне показалось удивительным, что КСК совершенно безвреден, – ответил Заломов, стараясь не глядеть в стальные глаза шефа.

– А я и в этом ничего, ничегошеньки, не вижу. Вода тоже безвредна. На безвредности не сыграешь.

– Согласен, Егор Петрович, но уж больно красивые мушки вырастают на этом красителе.

– Ох, уж эти мне молодые люди! – Драганов скабрёзно ухмыльнулся. – Красивые мушки, красивые куколки, красивые девушки… А?

После ухода шефа Заломов продолжил разглядывать свои колбы. Мухи, вылупившиеся из алых куколок, были крупными и энергичными. Всё выглядело многообещающим, но он не имел ни малейшего представления о структуре КСК. Мелькнула мысль почитать последние работы Чуркина и поискать в них ключ к природе таинственного вещества.

Заломов пошёл в библиотеку и после долгого просмотра нескольких томов «Журнала органической химии» отыскал пару статей Чуркина трёхлетней давности, посвящённых синтезу каких-то люминесцентных красителей для капрона. Увы, КСК не люминесцировал, так что серьёзно рассчитывать на эти статьи не приходилось.

Он прочёл только введение к первой статье, когда услышал над собой знакомый насмешливый голос:

– Дорогой Владислав, а не испить ли нам кофею в честь 192-ой годовщины взятия Бастилии?