Человек неразумный

Прижимаясь друг к другу, Заломов с Анной пробирались по узкой лесной тропинке. Плотный контакт молодых тел сделал своё дело – могучий Эрос овладел их волей и рассудком. Дойдя до небольшой полянки, они молча обнялись и опустились на тёплую, усеянную цветами траву. Конечно же, объятия и поцелуи завершились любовью, жаркой и скоротечной. А после оба молча лежали, думая каждый о своём. В сознании Заломова всё окружающее слилось воедино – и Анна, и обступившая их трава, и деревья, и облака. Взгляд его скользнул и затерялся в переплетении бесчисленных травяных стеблей, по которым вверх и вниз носились крошечные существа: муравьи, долгоносики, разноцветные мушки, зелёные клопики, мохнатые гусеницы бабочек… полный список этих букашек занял бы страницы. Заломов смотрел на них как заворожённый, будто видел их в первый раз. Простая мысль, прозрачная и ясная, пронзила его сознание: ведь по сложности организации все эти живые миниатюрные конструкции ничуть не уступают ему, и он лишь рядовая частица этого огромного и непостижимо многообразного мира жизненных форм. Собственно, всё это Заломов знал и раньше, но то было абстрактное знание, логический вывод. Сейчас же он понял правильность этого вывода непосредственно, можно сказать, всем своим нутром.

Анна лежала недвижно, молча, с закрытыми глазами. Вдруг на её шею, вблизи яремной ямки, сел лесной сатир – крупная тёмно-коричневая бабочка с голубыми кружочками по краям крыльев. Лесной сатир бодро подвигал усиками и медленно пополз в сторону обнажённой груди. Заломов попытался прогнать бесстыдное насекомое. Оно нехотя взлетело и тут же облюбовало для посадки другие женские достоинства. Анна засмеялась и прижалась к Заломову всем телом.

– Мой милый-милый Влад! – прошептала она. – Я люблю тебя.

– И сколько будешь любить?

– Вечно.

«Боже, сколько блаженства скрыто в этом слове!» – подумал Заломов, а его внутренний голос уже попробовал всё опошлить: «В основе вашей встречи лежит чистейший случай. В сущности, вы не знаете друг друга, а переполняющее тебя блаженство – это чувство, которое ты сам же и сотворил. Анна лишь помогла тебе в этом». – «Вот именно, – возразил Заломов, – и ещё большой вопрос, смог бы мой мозг наполнить мою душу таким блаженством, если бы вместо Анны была другая женщина». Вслух он сказал:

– Анна, не встретив тебя, я не знал бы, что такое любовь.

– И долго ты будешь любить меня? – обольстительно улыбаясь, спросила Анна.

– Всю жизнь! До последнего вздоха! – ответил влюблённый Заломов.

– Мой дорогой Влад, – прошептала Анна, – я знаю, почему ты не умер тогда после второй операции.

– И почему же?

– У тебя наверняка был перитонит, и ты должен был умереть, но не умер. Это было неугодно твоей судьбе. Тебе предуготована другая участь – высокая и славная.

От этих слов любовная истома покинула Заломова, его мышцы обрели свой обычный тонус, и он снова был готов нудно и обстоятельно рассуждать.

– Дорогая Анечка, ни о чём чудесном моё выздоровление не свидетельствует. Мы очень часто ошибаемся перед лицом случайных явлений. По мнению Канта, наш разум почему-то убеждён, что в мире нет места случайностям, и что каждое событие имеет свою причину. И сдаётся мне, что там, где причину отыскать трудно или даже невозможно, наш «божественный» разум пускается на хитрость, на намеренную фальсификацию – он подсовывает нам первую попавшуюся, как правило, довольно простенькую мысль о природе ещё не найденной причины. Он будто не может допустить, чтобы на карте наших знаний оставались белые пятна. К сожалению, очень часто разум заполняет эти белые пятна выдумкой, мифом, – Заломов замолчал и, подняв к небу свои настроенные на бесконечность глаза, заключил: – Вот, где, наверное, кроется один из корней наших религиозных воззрений.

– Но почему религиозных?

– А вот представь себе такую картину: подразделение пехоты попадает под плотный огонь артиллерии противника, в результате чего почти все солдаты погибают. Весьма нередко счастливчики, уцелевшие в такой переделке, приходят к убеждению, что остались живы лишь благодаря чуду, сотворённому божеством. Иные выжившие идут ещё дальше и ломают свои бедные головы, силясь понять, для чего Бог сохранил им жизнь? Чего Он ждёт от них? Что великое должны они совершить, чтобы оправдать ожидания Всевышнего? В основе этих странных мыслей лежит острейшее желание выживших людей отыскать весомую причину своего «чудесного» спасения. Хотя человек, знакомый с математической статистикой, скажет, что это чудо сотворено законом распределения вероятностей случайных событий.

По лицу Анны разлилось недоумение, и Заломов почувствовал, что зря начал эту тему, но назад пути у него не было.