Человек неразумный

Став студентом университета, всё свободное время проводил в публичной библиотеке, пытаясь освоить всё – от математики до истории. Не обошёл вниманием и мудрецов. Прочёл Платона, Аристотеля, древнекитайских философов, «Критику чистого разума» Канта, «Лекции по введению в психоанализ» Фрейда и кое-что ещё. Выучил все слова небольшого англо-русского словаря на восемь тысяч слов, что позволило без особого труда читать книги на английском. Из эволюционистов проштудировал Дарвина, Шмальгаузена, Майра и работы Кимуры по его теории нейтральности. Так что проблема целесообразности в строении и поведении живых существ окончательно лишилась для меня даже намёка на таинственность. Теория естественного отбора, дополненная теорией нейтральности, легко справлялась с самыми загадочными случаями, и весь «Монблан» контраргументов, возведённый Львом Бергом в его знаменитом «Номогенезе», ни на йоту не поколебал моего убеждения в полнейшей правоте дарвинизма.

И вдруг без всякого перехода Заломов взглянул с изумлением на Анну и воскликнул: «Но, Анечка, если ты по зодиаку дева, то у тебя не может быть дня рождения в конце июля!»

– Браво, Влад. Пожалуйста, прости за лёгкий обман. У меня же крыша поехала.

Через пару секунд от наигранного возмущения Заломова не осталось и следа, и он вернулся к своему повествованию:

– Но не только науками занимался я в ленинградской публичке. В библиотечной курилке я познакомился с несколькими её завсегдатаями – людьми странными и претендовавшими на особые знания в области оккультизма, мистики и даже магии. Главным их врагом был здравый смысл, который они называли ленинской железобетонной логикой или логикой танка. Так что посещения библиотечной курилки превратились для меня в бесконечные споры. В конце концов спорить с врагами здравого смысла мне надоело, и чтобы поменьше с ними встречаться, я напрягся и бросил курить. К сожалению, этого оказалось недостаточно. «Интеллектуалы» выманивали меня в коридор и там обрушивали на мою бедную голову очередные свидетельства активности потусторонних сил. Кончилось тем, что я вообще перестал ходить в публичку.

– Ну, Влад! ну ты даёшь! – расхохоталась Анна. – Выходит, ты бросил курить, чтобы не спорить.

– Конечно, я и без тех споров хотел покончить с этой нелепой привычкой. Я видел, что желание курить становится моим господином, что я попадаю в зависимость от никотина. Кстати, формула этой дряни тоже довольно проста. Подумать только! – Наш божественный разум добровольно, радостно и с поразительной готовностью спешит попасть в рабскую зависимость от примитивного и ничтожного химического соединения! Потеха, да и только! Вот и восхищайся после этого величием нашего разума!

– А я отношусь к курению не так серьёзно. Мне нравится иногда выкурить красивую качественную импортную сигарету особенно после чашечки хорошего кофе. – И несколько неожиданно Анна добавила: – И какая приятная вещь секс, если любишь. Пожалуй, слаще этого нет ничего на свете.

– А вкусная еда? – спросил Заломов с хохотом.

– О да, земляника со сливками почти так же прекрасна, – ответила Анна и тоже захохотала, обнажив все свои великолепные зубы.

– А моя бабушка говаривала, что самое прекрасное в жизни – это утренняя чашечка кофе, любого, даже суррогатного.

– Удивительное дело, Влад, но и я почти того же мнения. «У великих людей, гаварат, мысли сходятся», – любил повторять мой учитель географии – уроженец села Шаркан Удмуртской АССР.

– А моя первая учительница – простая деревенская женщина – когда злилась на ученика, говаривала: «Вот взат, привязат да таких надават, чтоб знат!»

И они снова долго хохотали. Отхохотавшись, Анна заявила:

– Из всего этого следует, дорогой, что с женитьбой спешить не стоит.

– Странная логика. А я бы с удовольствием с тобой расписался. Хоть завтра!

– А завтра воскресенье, – засмеялась Анна.

– Как видишь, из-за тебя я потерял ориентацию во времени.

– Ой, Влад, какой же ты славный и милый. У меня идея. Давай прогуляемся по лесу. Посмотрим, как выглядит пруд, у которого мы встретились весной… 13-го июня.

– Почему бы и нет, – согласился Заломов, хотя в глубине души какое-то подобие совести успело шепнуть ему, что правильнее было бы сходить в Институт.

Они с трудом узнали пруд и дамбу. Уровень воды в крохотном водоёме заметно понизился, и над плотным ковром ряски, укрывшим водное зеркало, летало множество небольших жёлтых, бурых и красных стрекозок из рода Sympetrum. Трава косогора сделалась жёсткой, и каждый шаг по ней сопровождался массовым взлётом насекомых всех размеров. Всё кругом пело и стрекотало. В поисках тени они зашли в лес. Никогда раньше не видывал Заломов лесов, под пологом которых росли бы такие мощные травы. Особенно поразили его некоторые зонтичные, поднявшие свои огромные белые соцветия на высоту более двух метров. Над многочисленными цветами кружили сотни ярких, безумно красивых бабочек – перламутровок, крапивниц, павлиньих глаз, траурниц, голубянок и даже экзотичных махаонов.