Человек неразумный

– Туманно, молодой человек, – нетерпеливо оборвал Заломова старший товарищ, – неубедительно и, по сути своей, тавтологично, а главное, совсем не то. Ну, совершенно не то! Вижу я, вы пытаетесь подойти к количественной стороне информации, хотя куда интереснее её качественная сторона. Вот возьмите две книги с одинаковым числом страниц, но в одной написано Моисеево «Пятикнижие», а в другой – ну, скажем, первый том Марксова «Капитала». В каждой из этих великих книжек примерно одно и то же количество информации, а мыслишки-то, мыслишки-то, – повторил Кедрин с драматической дрожью в голосе, – ну, совершенно разные. Правда, у книг есть авторы, и, видимо, с уникальными мыслями авторов мы знакомимся при чтении великих книг. Вот сказал я это и призадумался: а кто же был истинным автором Пятикнижия? А вдруг Моисей, и впрямь, писал свою нетленку под диктовку самого Демиурга?

– Да едва ли, – не удержался блеснуть эрудицией Заломов. – И как, вообще, мог Моисей что-то писать, если евреи в те времена были безграмотными пастухами.

– Но Моисей, воспитанный при дворе фараона, вне всяких сомнений, умел писать по-египетски, – усмехнулся Кедрин.

– Выходит, великие заповеди были записаны египетскими иероглифами? – простодушно удивился Заломов.

– А почему бы и нет? Такое вполне могло иметь место. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это и принять. Но что это меняет? – Кедрин закурил. – Молодые люди, позвольте же мне, наконец, перейти к самой интересной и самой важной форме информации – к информации наследственной, генетической.

– Ради бога, Аркадий Павлович, – снова крайне любезно пролепетала Анна. – Мы с огромным вниманием следим за вашей логикой.

Музыкальные пальцы Кедрина нервно забарабанили по блестящей крышке портсигара. Видимо, сверхлюбезный тон Анны сбил его с мысли. Но жизненный опыт помог.

– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! – пробалагурил он и весело рассмеялся. – Однако ж вернёмся к нашим овцам и баранам, – лицо Кедрина снова стало сосредоточенным. – Давайте рассмотрим два отрезка ДНК одинаковой длины. В первом записана структура важного гена, а во втором – полнейшая абракадабра. Ну, скажите мне, – Кедрин посмотрел на Анну, – откуда в первом отрезке взялись информация и смысл? и кем был автор?

– Ну и откуда, по-вашему, этот смысл взялся? – ответила Анна, явно не успевая справиться со сложной темой.

Тут Аркадий Павлович сильно разволновался и даже, будто в сердцах, бросил в пепельницу недокуренную сигарету. Но, к сожалению, мыслительный процесс у него был слишком тесно сопряжён с курительным ритуалом. Через полминуты в его красивых, не тронутых кислотами и щелочами пальцах уже дымилась новая сигарета, и мозг его снова был готов исполнять свою привычную творческую работу. Глядя куда-то ввысь, Кедрин провещал:

– Великий Платон первым обнаружил источник, снабжающий наш мир информацией и смыслом. Величайший из греков сумел убедить себя и своих последователей в том, что где-то в ином мире, возможно, даже в каком-то ином измерении обитают бестелесные первообразы вещей. Он назвал их идеями (в оригинале, эйдосами). Так вот, мои юные друзья, наши гены – это отрезки ДНК, получившие свою исходную информацию от неких эйдосов, существовавших вне нас и вообще вне мира, доступного нашим ощущениям.

– Постойте, Аркадий Павлович, – вспыхнула Анна, – но разве не факт, что свою наследственную информацию мы получаем вместе со вполне материальными хромосомами от наших родителей, сотканных из плоти и крови? А вы, похоже, допускаете страшную и ужасную вещь: будто генетическая информация может попасть к нам чуть ли не от бестелесных обитателей загробного мира?

Кедрин одарил девушку понимающей лукавой улыбкой и пояснил:

– Анна Дмитревна, я говорил об исходной генетической информации…

Старший товарищ замолчал, обводя глазами негодующие лица своих собеседников. Заметив, что Анна уже приоткрыла рот, готовясь к новому резкому выпаду, он постарался её опередить:

– Да не спешите вы с критикой, мои юные друзья! Не спешите пронзить мою нежную, тонко чувствующую нервную плоть своими жестокими кинжалами, копьями и мечами. А лучше попытайтесь-ка призадуматься и объяснить, каким же это образом при обычном, знакомом вам способе передачи наследственной информации мог бы возникнуть самый первый живой организм? От кого? от какого плотского предка получил бы он свои гены? – и Кедрин рассмеялся, радуясь, как удачно всё у него выходит. – Ведь не секрет, – продолжил он, – что даже у самых примитивных из ныне здравствующих жизненных форм гены устроены ничуть не проще, чем у самых продвинутых, самых, так сказать, прогрессивных. Естественно предположить, что и гены самых первых земных организмов были такими же сверхсложными, такими же преисполненными наследственной информации. Отсюда с неизбежностью вытекает препикантнейший вывод: в гены первых живых конструкций информация была занесена откуда-то извне, из какого-то внешнего неведомого источника, – Кедрин выдержал эффектную паузу и добавил: – Из источника потустороннего и потому не постигаемого средствами естественных наук.