Человек неразумный

– Мы любим тянуть свою родословную от каких-нибудь заметных людей царской России, а на самом-то деле, линии наших предков уходят в прошлое на три миллиарда лет глубже – во времена зарождения самой жизни на Земле. Во времена, когда наша юная, только-только остывшая планета представляла собою сущий ад. Её бескислородная атмосфера была насыщена метаном, аммиаком, сероводородом и прочей дрянью, а в воде было полно ядовитейших соединений, вроде цианидов; да добавьте к тому ещё и жёсткое ультрафиолетовое облучение из-за отсутствия озонового щита. Ясно, что в тех условиях не выжил бы ни один современный биологический вид. Невозможно вообразить, сколько испытаний выпало на долю живых организмов за те бесконечные три миллиарда лет. Но при всякой экологической перемене естественный отбор, без устали выискивая полезные мутации, успевал снабдить носителей жизни обновлённой генетической информацией и тем спасал их от вымирания. Можно выразиться и чуть иначе: естественный отбор успевал снабдить организмы знанием, как выжить в новой окружающей среде. Напрашивается обобщение: именно постоянно действующий естественный отбор наделяет сгустки живой материи способностью познавать внешний мир. Тогда почему нам нужно удивляться познавательной способности нашего разума, созданного тем же естественным отбором для выживания на той же планете? Заметьте, Аркадий Павлович, бездушный естественный отбор, фактически, и есть тот ваш божественный программист, наделивший материю познавательной способностью.

– Дорогой Владислав, да бросьте вы умничать! О каких таких знаниях-познаниях вы речь ведёте? – и как ни старался Кедрин выглядеть корректным, губы его упрямо хранили кривинку презрения.

– Геном любого живого организма содержит тысячи генов, и в большинство их вписано знание внешнего мира, – убеждённо отчеканил Заломов.

– В гены вписаны знания о строении того самого организма, а вовсе не внешнего мира, – мгновенно отпарировал Кедрин.

– Но тогда объясните, зачем, с какой стати, наши слюнные железы вырабатывает фермент амилазу? – бросился в атаку Заломов.

– Вы проверяете, не забыл ли я школьную биохимию, – в глазах Кедрина мелькнула тревога. – Так представьте себе, кое-что я ещё помню. Амилаза нужна нам для расщепления крахмала.

– Отлично, Аркадий Павлович, но в нашем организме нет крахмала. Это высокоэнергетическое вещество создаётся исключительно в зелёных растениях.

– Спасибо за просвещение! а то я не знал эту азбучную истину, – Кедрин уже не пытался скрыть своего раздражения. – Да, Владислав, мне известно, что в наш рацион входят растения, содержащие крахмал. Амилаза помогает извлечь из него глюкозу и тем обеспечивает нас притоком вожделенной энергии.

– А не кажется ли вам, Аркадий Павлович, что, вырабатывая амилазу, наш организм ярче слов демонстрирует, что он «знает» о присутствии во внешнем мире объектов, содержащих крахмал, то есть растений.

– Продолжайте, Владислав, это интересно, – хохотнул Кедрин.

Тут Заломов снова разразился тирадой.

– Обратите внимание, мы рождаемся с готовыми к работе органами чувств. Этот факт можно трактовать и чуть иначе: мы рождаемся с предзнанием того, что во внешнем мире есть объекты, которые можно увидеть, услышать учуять, попробовать на вкус и потрогать. Более того, наш организм будто знает, что некоторые внешние объекты способны от нас быстро удаляться, и их надо как-то догонять, ловить и убивать; и наш организм знает, что во внешнем мире есть опасные объекты, которые хотят догнать и убить нас самих. Иначе как объяснить, что мы рождаемся в полном вооружении: с ногами, руками и зубами, а также с инстинктами, которые подсказывают нам, когда надо догонять, а когда – убегать. Рассуждая сходным образом, нетрудно договориться до вывода: любой живой организм (будь он инфузорией-туфелькой, водяной лилией, дождевым червём, кузнечиком, зверем или птицей) обладает гигантским объёмом врождённых знаний об окружающем мире. И вам хорошо известно, что знания эти вписаны в гены, управляющие ростом и развитием каждого многоклеточного организма.

– И всё-таки, дорогой Владислав, что-то познавать могут только люди. Лишь они обладают логикой – нашим главным инструментом познания, – гордо провещал Кедрин.

Но Заломов сделал попытку и здесь оказаться на высоте:

– А логика эта возникла не на пустом месте. Многие животные с хорошо развитой нервной системой не только «знают» о существовании в их окружении отдельных объектов, но даже «узнают их в лицо». Так собака может узнать своего хозяина в любой толпе и сохранять привязанность к нему в течение многих лет. А разве вы никогда не видели такой картины: хозяин зашёл в какой-то дом, а его собака осталась сидеть у ворот. Сомнений нет, она ждёт своего господина. Собака будто знает, что он находится именно в этом доме, и его нет в иных местах. Аркадий Павлович, это вам ничего не напоминает?