Человек неразумный

– Благодарю вас, Аркадий Павлыч, – дряблые губы членкора неожиданно живо изобразили самодовольную улыбку. – По правде говоря, мы и сами считаем, что получилось нечто вроде открытия, но наше дело – честно и самоотверженно трудиться. Давать же оценку своим трудам мы предоставляем уважаемым коллегам.

Все выпили. Пожилой членкор сел и вонзил вилку в аппетитный кусочек ветчины. И в тот самый момент Заломов брякнул:

– Извините, Марат Иваныч, но разве не факт, что радиация вредна для здоровья?

– Молодой человек, вы говорите о больших дозах, а я – о малых, – огрызнулся Пивоваров, намазывая на ветчину горчицу.

– Я полагаю, малые дозы отличаются от больших лишь количественно, – продолжал упорствовать Заломов.

– Молодой человек, – раздражённо осадил членкор младшего научного сотрудника и с досадой швырнул вилку на белую скатерть, – очевидно, вы ещё не всё знаете. Впрочем, сие и неудивительно, учитывая ваш нежный возраст и крошечный опыт исследовательской работы. То, что вы излагаете, – обычная, обывательская точка зрения, плоская и примитивная, и, конечно же, именно она принята на Западе. Мы же показали, что по своему эффекту малые дозы гамма-лучей весьма чётко, качественно и парадоксальнейшим образом отличаются от доз больших. Получается, как в гомеопатии: в больших дозах яд, а в малых – лекарство.

Заломов знал, как популярна в народных массах гомеопатия. Иной раз ядовитое вещество разводят до концентрации одной молекулы на Тихий океан, а оно всё равно каким-то непостижимым образом лечит! Пока Заломов думал, Марат Иванович решил, что наконец-то ему позволят закусить, но ошибся.

– И какую же дозу радиации получали животные? – задал Заломов свой очередной вопрос и, видя некоторое замешательство пожилого человека, добавил: – Во сколько раз уровень радиации в ваших опытах превышал естественный фон?

– Э-э, – потянул Пивоваров, с досадой глядя на всё ещё недоступную ветчину, и тут светловолосая девушка, сидевшая напротив, прошептала: «Примерно в десять раз». – В десять-пятнадцать раз, – громко повторил членкор.

– И сколько вы нашли мутантов? – спросил Заломов.

– Каких мутантов? – Марат Иванович картинно вскинул правую руку. – Да практически все мыши стали ориентироваться в лабиринте на десять-пятнадцать процентов лучше! – на морщинистом лице маститого учёного заиграла сочувственная улыбка, будто говорившая: «Ах, молодость-молодость, как мила твоя восторженная глупость».

И тут снова весело загремел Кедрин:

– Иными словами, после обработки малыми дозами гамма-лучей все мышки, дружно, как одна, плечом к плечу, внезапно и вдруг приподняли свой интеллект. Ведь способность к ориентации в лабиринте следует отнести к интеллектуальным свойствам, не правда ли? Послушайте, коллега, а не напоминает ли этот ваш эффект то удивительное явление, о котором недавно докладывал наш гениальный соотечественник Гумилёв-младший?

– Но, Аркадий Павлович! Пассионарность вы, кажется, связали чуть ли не с каким-то Внешним Разумом! – выпалила со смехом Анна.

– Да-да-да, – вполне серьёзно согласился Кедрин, – быть может, именно Внешний Разум и управляет из глубин космоса нашей судьбой с помощью какого-то мягкого излучения? Быть может… – Аркадий Павлович сделал эффектную паузу, – тот неведомый Разум когда-то взял да и обработал неких двуногих обезьяноподобных созданий такими-то-вот лучиками, и тупые бессловесные первобытнички, потрясённые этим воздействием, взяли да и залопотали сразу и хором, на каком-то своём, тут же ими изобретённом первобытном наречии?

Все смолкли и впились глазами в одухотворённое лицо Кедрина. Звенящая тишина провисела над праздничным столом не менее десяти секунд и была нарушена беспардонным хохотом светского льва.

– Шутка, друзья мои! – отхохотавшись, загрохотал он, – это была шутка! Не более чем забавная трёхходовка!

Но никто не засмеялся. Все были поражены, с какой ловкостью Кедрин извлёк из данных Пивоварова новый, ещё более глобальный смысл. Перенести такое членкор не мог. С резвостью мальчишки соскочил он со стула и бросился отстаивать своё законное право первородства:

– А знаете, Аркадий Павлыч, скажу вам честно и откровенно, как только на мой стол легли первые результаты данного исследования, я тут же подумал о разумно-космической гипотезе, но вы же сами понимаете, такого рода соображения нельзя высказывать в научной статье. Это же из разряда вещей, читаемых между строк.

– Дорогой Марат Иваныч, – снова раздался густой бас-баритон Кедрина, – своею пионерской работой, исполненной на внешне неприглядных и дурно пахнущих грызунах, вы, кажется, приоткрыли, можно даже сказать, прорубили нам окошечко в космос, а быть может, – Аркадий Павлович придал своему голосу эффектное тремоло, – и подальше… и поглубже. Предлагаю по сему поводу выпить, вздрогнуть и закусить.

Все громко засмеялись. Напряжение, вызванное занудным искательством Заломова, было снято, и умиротворённый Марат Иванович наконец-то мог предаться единственной оставшейся у него утехе.

ПАТРИОТИЧЕСКИЙ ГИМН ДРАГАНОВА