Человек неразумный

В это время в кабинет вошла невысокая, полноватая и бесцветная женщина лет пятидесяти. В руках у неё был поднос, на котором стояло то, о чём мог лишь мечтать младший научный сотрудник – бутылка марочного коньяка, корзинка с хлебом и пара стограммовых хрустальных стаканчиков. А пара пустых суповых тарелок давала понять, что одной выпивкой дело не ограничится. Женщина поставила поднос прямо на письменный стол и, подняв покорный взгляд на хозяина, негромко проронила: «Егор, я принесла, что ты просил».

– Познакомьтесь, – Драганов иронично скривил рот, – моя супруга Наталья Никаноровна; а это, Наташа, мой новый сотрудник Владислав Евгеньевич. Он, что называется, из молодых да ранний.

– Очень рада познакомиться, – невыразительно пролепетала жена шефа и протянула Заломову свою белую дрябловатую руку. Затем она переставила на полированную столешницу тарелки, коньяк и прочее и ушла, унеся поднос. Мужчины сели на жёсткие стулья по разные стороны необъятного стола и приступили к самому приятному занятию граждан страны развитого социализма.

– Эх, следовало бы сперва дерябнуть нашей чистенькой, да вот в последние годы угораздило пристраститься к этой кавказской мешанине, – приговаривал хозяин, разливая ароматный Васпуракан в хрустальные стаканчики и внимательно следя за равенством уровня напитка в обоих сосудах.

Проделав этот вовсе не тягостный ритуал, он поднял свой стаканчик, лихо выдохнул: «Понеслась!» и одним махом выпил, вернее сказать, опрокинул прямо в пищевод сто миллилитров армянского коньяка восемнадцатилетней выдержки. Заломову было далеко до столь высокого класса приёма на грудь. Он пил, как умел, короткими глотками, с интересом следя за дальнейшими действиями хозяина. А тот со стуком поставил на стол опорожнённый стаканчик, схватил кусок чёрного хлеба, поднёс его вплотную к ноздрям своего короткого носа и сделал шумный вдох через хлебные поры. Восстановив дыхание, вынул из выдвижного ящика стола плоскую коробку дефицитного «Казбека», извлёк из неё папиросу и закурил, обратив своё скуластое умиротворённое лицо к темнеющему окну. Шеф курил и молчал, получая удовольствие от начинающегося опьянения. Наконец, продолжая глядеть в окно, заговорил:

– Быть дождю. Мошки многовато, сороки приутихли, суставы потягивает да и кости поламывает. Вы любите дождливую погоду?

– Нет, Егор Петрович, не люблю.

– А мороз?

– И мороз не люблю.

– А я люблю всякую погоду – хоть слякоть, хоть мороз. Помните у Пушкина: «Здоровью моему полезен русский холод»?

Заломов молчал. Так и не получив ответа, Драганов перевёл свой взгляд на гостя и приступил к воспитательной беседе.

– Послушайте, Владислав Евгеньевич, я хотел бы вас чуток просветить. Вы, я вижу, паренёк смышлёный и в целом неплохой, но многого, очень многого не понимаете. Попробуйте-ка взглянуть на Советский Союз глазами западян.

Вот видят они на карте мира гигантскую страну, охватившую половину земного оборота! Страну, в недрах которой хранится половина всего железа мира. В почве которой заключено больше половины всех чернозёмов мира. Я уж молчу о лесе, газе, нефти, угле, никеле, уране, золоте, платине, алмазах, и прочем, и прочем. Да один Байкал хранит в себе четверть всей пресной воды планеты, да и какой воды! И кто же владеет всем этим неисчислимым богатством? – Тихий, не очень-то многочисленный и весьма благодушный русский народ. А вот теперь я спрошу вас: как же так случилось-получилось, что именно русский этнос стал хозяином столь великого достояния? И по праву ли он владеет эдаким богатством? А впрочем, давайте-ка сперва дерябнем по второй.

Они выпили ещё по сто миллилитров великолепного коньяка. Голова Заломова закружилась, ему сделалось тепло и приятно. А этот немолодой солидный человек, да ещё и крупный советский генетик, продолжал развивать свои странные мысли, от которых отдавало уж слишком ярко выраженным патриотизмом.