Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории

При этом он в душе понимал, что на деньги Лаврентий всерьез не рассчитывает. Петя денежных проблем боялся как огня, и Лаврентию было об этом отлично известно. Он хотел, чтобы Васечкин написал для него прогу – электронный магазин. Или хотя бы пообещал это сделать. Спасения Петя не видел.

– Нэ мэчись, – недовольно пробурчал Сталин.

В голове Васечкина что-то поменялось. Васечкин не понимал, что именно – зато ситуация осветилась с неожиданной стороны.

– Я тебе верю, Лаврентий, – сказал он в трубку с какой-то проникновенностью. – Я тебе верю. В том-то и дело, что я тебе верю, – тут он сделал паузу.

– Ну так деньги когда принесешь? – не выдержал Лаврентий.

– Не о том ты меня спрашиваешь, – сказал Петя еще более проникновенно. – Ты чем заниматься-то собрался?

– Я же сказал сто раз, магазин атрибутики, – крайне недовольно сообщил Лаврентий. – Тебе чего нужно? Я тебе простой вопрос задал, ответь.

– Да куда уж проще. Коммерцией ты решил заняться. А сам меня убеждал, что приличному человеку в коммерции делать нечего. Коммерсанты вообще не люди, говорил ты. Ублюдки они, ты говорил. И что Сталин их всех расстрелял, так это правильно. Ты мне это говорил, ты меня в этом убедил. Я тебе поверил. А теперь не верю. Ты же не ублюдок, ты честный человек…

– Ты че, совсем дурак? – перебил Лаврентий. – То коммерция, а то – подзаработать. Коммерция – это эксплуатация труда, – уточнил он.

– Вот и мне кажется, что это эксплуатация труда. И что ты решил в барыги податься какие-то, – с самым сокрушенным видом сообщил Васечкин, внутренне ликуя. – Огорчил ты меня, Лаврентий. Я в тебя верил.

– Ты че, глумишься? – В голосе Лаврентия нарисовалась отчетливая угроза.

– Когда это я над тобой глумился? – в том же тоне ответил Петя. – Никогда, – сам же и ответил он. – Не было такого случая. Но мутными гешефтами я заниматься не буду, – нажал он на затертую мозоль в лаврентьевском мировоззрении: тот любил поговорить про жидов и пидоров. – И тебе не советую.

Ему очень хотелось добавить «а теперь извини, у меня срочный звонок», но Сталин это вовремя просек и слегка сжал ноги. Тогда Васечкин просто замолчал, держа трубку у уха.

– Вот, значит, как? – наконец сказал Лаврентий тяжелым голосом.

– А то есть как иначе-то? – картинно не понял его Васечкин.

Лаврентий, не прощаясь, бросил трубку.

Пожелай мне удачи

Меня зовут Надежда.

Я сижу с ногами – длинными, неудобно длинными – в кресле, кутаюсь в плед и тяну через трубочку сладкий белковый коктейль.

Моему телу семнадцать лет, душе – около двадцати. Я была извлечена из родильной камеры вчера и пришла в себя сегодня утром.

– Пей медленно, – велит тренер. – У тебя желудок ни разу не работал. Меконий вышел? – интересуется он.

– Вышел, – улыбаюсь я новенькими блестящими губами.

– У последней серии мекониевый илеус одиннадцать процентов случаев, – поясняет он. – Но это не муковисцидоз, а просто много эпителия, отсюда вязкость. Пей медленнее.

– Зачем такие ноги? – спрашиваю я, слизывая сладкие капли с верхней губы. – Мне с ними неудобно.

– Ноги снова в моде, пришлось на втором триместре переделывать. – Тренер прихлебывает из кружки что-то густое и темное, пахнущее смолой и пряностями. Пиво? Непохоже. Наверное, что-то новое. Вокруг очень много нового.

– Допила? Через десять минут секс, готовься. – Тренер встает, выходит из комнаты, оставляя недопитую кружку на столике.

Коктейль, конечно, с химией. Химия действует, внизу тяжелеет. Когда тренер возвращается – голый, красивый, – я уже готова.

Плеву мне удалили по ходу постродовой профилактики, так что все прошло гладко, хотя я ждала большего. Второй раз будет хорошо – если второй раз будет.

Не хочу умирать. Но придется, если Группа Крови окажется лучше.

Я мало знаю о Группе Крови. В моей памяти нет почти ничего о том, что произошло после 1975 года – только основные моменты, схема. Конкретика мешает аутентичности исполнения, а сейчас в моде аутентичность. Зато я знаю о Пахмутовой, Добронравове и Анне Герман. И, конечно, базовые вещи: кто я, мои права, ограничения, возможности и перспективы.

Я клон, как и все остальные жители Земли. Я создана по заказу фирмы «Мелодия» для участия в Московском песенном конкурсе. Это соревнование с открытым голосованием. Раньше голосовали по странам, но сейчас их нет. Есть что-то вроде наций, но не совсем. Какие-то сообщества, объединенные чем-то, о чем мне пока знать не нужно. Я чувствую это «не нужно» как мягкую холодную губку в голове, впитывающую любопытство. Потом все пойму. Если буду лучше, чем Группа Крови.

Я не женщина, которая поет. Я песня. Одна-единственная. Я сделана из нее и для нее. Звучит глупо, но это так. Иначе меня не стоило бы создавать.

Дело не в исполнении. Идеальное исполнение любой песни здесь доступно даже средненькому компьютеру. Как и все, что делают люди. Которые, по сути, давно не нужны. Никому, даже себе. Техника все делает лучше, бесконечно лучше нас.

Именно поэтому мы оставляем жизнь только лучшим. Завоевавшим право жить. Мы – общество чемпионов человеческой породы.