Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

– Где?

– На стадионе «Цинкенсдамм». Кстати, он заступает на дежурство только в половине шестого.

Это была правда, но легче от этого не становилось. Кольберга вовсе не привлекала перспектива ехать в Арланду одному, и он на всякий случай хотел взять с собой Скакке, чтобы тот подстраховал, когда Кольберг будет обмениваться рукопожатием с Как-его-там. Если, конечно, до этого вообще дойдет дело. Он надел плащ, сел в машину и поехал на стадион.

Афиши у стадиона сообщали зелеными буквами на белом фоне: СУББОТА 15.0 °CПОРТИВНЫЙ КЛУБ ПОЛИЦИИ – СПОРТИВНЫЙ КЛУБ РЕЙМЕРСХОЛЬМ[51]. Над Хёгалидской церковью изогнулась сверкающая радуга, и над зеленым газоном стадиона теперь моросил лишь мелкий дождичек. По раскисшему полю бегали двадцать два промокших игрока, а вокруг собрались около сотни зрителей, которые, судя по всему, явно скучали.

Кольберг совершенно не интересовался спортом. Он мельком взглянул на поле и направился в дальний его конец, где увидел полицейского в штатском, нервно потиравшего ладони, одиноко стоя у бровки.

– Вы, кажется, тренер или как там это у вас называется?

Мужчина кивнул, не отрывая взгляда от мяча.

– Немедленно замените вон того игрока в оранжевой футболке, который сейчас ведет мяч.

– Нельзя. Мы уже сделали все замены. О новой даже не может быть и речи. К тому же остается всего десять минут.

– Какой счет?

– Три – два в пользу полиции. Если мы выиграем этот матч, то…

– Ну?

– Мы тогда сможем подняться в… нет… ох, слава богу… в третий дивизион.

Десять минут ничего не решают, к тому же мужчина так мучился, что Кольберг не стал прибавлять ему страданий.

– За десять минут ничего не случится, – весело заметил он.

– За десять минут может случиться многое, – пессимистически сказал мужчина.

Он оказался прав. Команда в зеленых футболках и белых трусах забила два мяча и выиграла, сорвав редкие аплодисменты у пьяниц, составлявших, по-видимому, большинство зрителей. В конце игры Скакке сделали подножку, и он плюхнулся в грязную лужу.

Когда Кольберг подошел к нему, Скакке, с ног до головы облепленный грязью, дышал, как старый паровоз, преодолевающий подъем.

– Поторопись, – велел Кольберг. – Этот Как-его-там прилетает в Арланду в шесть пятнадцать. Нам надо его встретить.

Скакке с быстротой молнии исчез в раздевалке.

Через четверть часа он уже сидел в машине рядом с Кольбергом, чистый и тщательно причесанный.

– Ну и дурацкое занятие, – заметил Кольберг. – Бегать и бить по мячу.

– Публика была против нас, – сказал Скакке. – А «Реймерсы» – одна из лучших команд дивизиона. Что мы будем делать с Ласалем?

– Думаю, мы с ним побеседуем. Считаю, что наши шансы задержать его минимальны. Если мы заберем его с собой, он наверняка устроит ужасный скандал, вмешается Министерство иностранных дел, и в конце концов нам придется просить у него прощения и горячо благодарить. Он может выдать себя только в том случае, если нам удастся привести его в замешательство. Но, боюсь, он слишком умен для этого. Конечно, если вообще это он.

– Он очень опасен, да? – спросил Скакке.

– Да, говорят, опасен, но нам он вряд ли сможет что-нибудь сделать.

– А может, лучше проследить за ним и выяснить его намерения? Вы об этом думали?

– Я об этом думал, – сказал Кольберг, – но, полагаю, мой способ лучше. Есть небольшой шанс, что он ошибется. Если ничего не получится, то, возможно, удастся его хотя бы напугать. – Он немного помолчал, потом продолжил: – Он умный и безжалостный, но, может быть, не слишком сообразительный. В этом и заключается наш шанс. – И после паузы язвительно добавил: – Конечно, большинство полицейских тоже не слишком сообразительны, так что в этом отношении счет равный.

Движение на северном шоссе было не очень оживленным, но времени у них хватало, и Кольберг ехал с невысокой скоростью. Скакке беспокойно ерзал. Кольберг подозрительно взглянул на него и спросил:

– Ты что, нервничаешь?

– Мне мешает эта кобура под мышкой.

– Ты что же, носишь пистолет с собой?

– Конечно.

– Даже когда играешь в футбол?

– На время матча я, конечно, прячу его под замок.

– Дуралей, – бросил Кольберг.

Сам он ходил без оружия и, сколько себя помнил, всегда так делал. Он относился к тем, кто считал, что всех полицейских следует полностью разоружить.

– У Гунвальда Ларссона есть специальная кобура, которая прикрепляется к брючному ремню. Интересно, где он ее достал?

– Герр Ларссон постоянно носит при себе никелированный «Смит-энд-Вессон-44-Магнум» со стволом длиннее двадцати сантиметров и серебряной именной табличкой.

– А разве такие штуки существуют?

– Конечно. И стоят больше тысячи крон, а весят около полутора килограммов.

Они какое-то время ехали в молчании. Скакке сидел в напряженной позе и непрерывно облизывал губы. Кольберг толкнул его локтем в бок и сказал:

– Успокойся, парень. Ничего особенного не произойдет. Описание, надеюсь, ты помнишь.

Скакке нерешительно кивнул и всю оставшуюся часть дороги сидел с виноватым видом, что-то бормоча себе под нос.