Человек с большим будущим

— Мы проведем надлежащее расследование, — продолжал я, — вернемся к тому, чем занимались, когда еще не знали ни о каком Сене. Работы много. Нам предстоит точно установить, что делал Маколи в Коссипуре в ночь со вторника на среду. Необходимо поговорить с проституткой, которую вы заметили в окне. Еще я хочу, чтобы место преступления тщательно осмотрели: возможно, получится найти орудие убийства. Вам удалось навести справки о деловых интересах мистера Стивенса, бывшего заместителя Маколи?

— Пока нет. Я спрошу в регистрационной палате.

— Отлично. Потом есть друзья Маколи. Я собираюсь еще раз поговорить с Джеймсом Бьюкеном. И с пастором, приятелем Маколи.

— Преподобный Ганн должен был сегодня вернуться в Калькутту, сэр.

— Хорошо, нанесем ему визит завтра.

— А как же младший инспектор Дигби, сэр? — спросил Банерджи. — Он убежден, что Сен — убийца.

— С Дигби я разберусь.

Банерджи закончил писать и поднял взгляд от блокнота:

— Что-нибудь еще, сэр?

— Пока это все.

Сержант вышел из кабинета, и мысли мои обратились к Дигби. Пусть он надут и самодоволен, как швейцар в отеле «Савой», но ясно, что без него мне не обойтись. Без его опыта и знания местных реалий нет никаких шансов выяснить, что же на самом деле случилось с Маколи, хотя убедить его в том, что Сен невиновен, будет непросто. Более того — весть о возвращении Сена в Калькутту нам принес один из осведомителей Дигби. Быстрый приговор мог обеспечить младшему инспектору повышение, которого он, вероятно, заслуживал, и уж как минимум Дигби снискал бы благодарность своих могущественных друзей из подразделения «Эйч». Что я мог противопоставить всему этому? Только свою интуицию. Мне требовалось чудо. Вероятно, имело бы смысл обратиться за помощью к святому Иуде, покровителю безнадежных начинаний, но, увы, я не знал его номера, поэтому взял телефонную трубку и позвонил в кабинет Дигби.

— Не могу поверить, что мы вообще разговариваем об этом! — воскликнул Дигби, меряя шагами пол перед моим столом. — Совершенно очевидно, что Сен виновен!

— Мы не можем доказать его вину, игнорируя разумные сомнения.

— Нам и не нужно ничего доказывать и не нужно выискивать разумные сомнения! Зачем, по-твоему, нужен Закон Роулетта? Чтобы мы могли ловить террористов типа Сена и не волноваться, что они сорвутся с крючка из-за каких-то формальностей. А кроме того, он объявлен в розыск! Он в ответе за целую кучу других преступлений, от подстрекательства к мятежу до убийства. Для тебя это что, пустой звук?

— Нет, конечно, — ответил я. — Но это все-таки не формальность. У нас нет ни одного веского доказательства, что Сен каким-то образом связан с убийством Маколи. А что, если мы ошиблись и убийцы до сих пор на свободе? В таком случае над нами еще висит угроза террористической кампании.

Дигби не собирался сдаваться:

— Послушай, если на поезд действительно нападали террористы — а это лишь предположение, — то, как ты сам справедливо заметил, денег они не нашли. А так как за последние несколько дней никто больше на почтовые поезда не нападал, можно сделать вывод, что или прошлое нападение было делом рук шайки Сена, которую мы перебили, или это просто декойты совершили неудачную попытку ограбления.

Дигби помолчал, провел рукой по волосам.

— Когда ты наконец поймешь, что ты не в Англии? Сен — это тебе не какой-нибудь болтун-политик, который разглагольствует под дождем в «Уголке ораторов»[52] по воскресеньям. Он — один из тех, кто пытается свергнуть законную власть в Индии! Для них это борьба не на жизнь, а на смерть. Если по дороге придется убить чиновника или взорвать больницу, так тому и быть. Они ни перед чем не остановятся для достижения цели.

— Все, чего я прошу, — сказал я, — чтобы мы продолжали расследование, пока не найдем улики, которые позволят нам убедительно доказать его вину. Для этого мне нужна твоя помощь.

Казалось, мои слова немного его успокоили.

— Послушай, приятель, это абсолютно бесплодная затея. Сен — один из самых опасных преступников в стране. Пресса уже разнюхала, что происходит. Они не идиоты. О сегодняшней ночной войнушке, которую устроило подразделение «Эйч», сейчас чешут языками по всей Хаоре. Думаешь, они упустят такую новость? Да к завтрашнему утру о том, что мы поймали этого негодяя, будет написано во всех газетах на первой полосе! Как, по-твоему, отреагирует Таггерт, если ты ему скажешь, что начал сомневаться? Он будет вне себя от ярости. И чего ради? Нас все равно заставят передать Сена подразделению «Эйч», и уж поверь мне, они его приговорят и казнят еще на этой неделе.

— Разговор окончен, — отрезал я. — Если человеку светит смертный приговор, я, черт подери, хочу быть абсолютно уверен, что он виновен, прежде чем отправлю его на виселицу. Мы продолжим расследование. Я ведь могу и приказать, если придется.

Дигби уперся в меня взглядом.

— Да, сэр, — ответил он ледяным тоном. — Но имей в виду. Дело в любом случае кончится смертным приговором. А вот кому его вынесут, Сену или твоей карьере, — решать тебе.

Двадцать три

Южная Калькутта. Сердце Белого города.