Человек с мешком

Только тут я хлопнул себя по лбу. Вспомнив хоть что-то из медицинских верхушек, которых успел нахвататься мимоходом на Земле. Как всякий читатель массовой литературы. И лихорадочно полез в свой рюкзак.

Вынул шприц-ампулу, сбросил колпачок с иглы. Оба — что Ангрест, что Аниз — взирали на меня с одинаковым непониманием. Пр-роклятие! Я и уколов-то никогда не делал… Но когда-то ведь надо и начинать, верно?

— Терпи, — сквозь зубы процедил я, всаживая иглу прямо через рукав. Вроде в полевых условиях так можно…

Во взгляде Аниза возникло слабое удивление — обезболивающее начало действовать.

— Гар, — сообщил мне через некоторое время Аниз, — у тебя очень интересный мешок, друг мой. Никогда ещё не встречал такого. В нём так много необычных вещей… Моя сумка не идёт ни в какое сравнение с ним.

Ну вот, разговорился! Почувствовал, что отпустило! Но что толку? Он всё равно умирает! Вон уже белый стал весь совершенно… Что сделать?! Что?! Жгуты!! Поражённый пришедшей догадкой, я кинулся снова в рюкзак.

Выдернул, порывшись, нужное. Взбодрившегося Аниза пришлось укладывать, привлекши на это дело Ангреста. Здоровяк не очень понимал, чего я хочу. Но подчинился.

Присохшую одежду пришлось срезать лоскутьями. Вместе с кожей. Ох ты… Практически до паха всё сплошной ожог. Да выживают ли с такими поражениями?! Сколько там процентов поверхности тела смертельно?!

Я наложил жгуты, перетянул. Весь перемазался кровью. Но остановил. Что дальше?!

Так, не ори. Тихо. Спокойно, без паники. Работаем. Или что? Кровь остановили. Что толку? Надо… Я же не врач! Спокойно. Спокойно, Герасим, я собака Баскервилей, другого выхода всё равно нет. И так, похоже, все уверены, что Аниз помирать собрался. Что мне потребуется? В конце концов, партизанские врачи работали и в худших условиях. Одними ножами! У меня-то совсем другое дело.

Вот только общий наркоз давать нельзя — умрёт, скорей всего. Значит, под местной анестезией. Эх! Когда ни помирать — всё равно день терять! Так, кажется, выражаются селигерские плотники?

Я думал всё это, а сам уже снова лез в мешок, вынимал необходимое. Неуклюже — какой опыт, откуда?! — колол новокаин, снова новокаин, сердечное укрепляющее, снова новокаин. Прикидывал, какое нужно железо, доставал. Снова колол.

Чуть не отбил себе голову — потеря крови, дурак! Перфторуглерод! Голубой баллон с катетером — в вену. Пошло. Что ещё?

Держись, Аниз! Слышишь? Держись!..

Он держался-таки. Хоть и полусмутно, но следил вполне осознанно за моими действиями. Ангрест, придерживая его, откровенно таращился. Что они здесь, полевой хирургии не видели, что ли?

— Будет больно — скажи немедленно! — предупредил я Аниза, не вдумываясь, о чём именно ему говорю: об ожогах или заморозке.

Как правильно резать? Да ещё живое, настоящее тело. Будь я хирургом… Сильно подозреваю, что всё делал неправильно, раскраивая бёдра до кости вдоль. Разбираться в анатомии у меня не было времени. Всё внимание уходило на то, чтобы резать ткань, закреплять разрез, открывать кость, колоть снова и снова новокаин, обезболивающее. Ещё вспомнил — тоже мне «медик» — противошоковое и противостолбнячное!

Сахарная кость в прожилках сосудов, правда, всё залито кровью. Хорошо, что жгуты наложил. Но всё равно салфетки пропитываются очень быстро. Я выкидываю их не глядя, кладу новые.

Ладно, ещё аутокровь делать не требуется — приходит в голову сумасшедшая мысль: почём я знаю, как эту аутокровь делать надо?! То есть знать-то я знаю, теоретически, но не дай бог ещё бы и эту мороку!.. Ладно. Проехали.

Так. Пила. По кости… Брр… Самому не по себе. В сторону! Не отвлекаться. Мелкие зубья вгрызаются в кость. Как положено, с запасом — ткань после ампутации атрофируется, надо чтобы кость не торчала.

А каково врачам работать? Людям в белых халатах? Второй обрубок глухо падает на пол. Всё. Отреж-жем, отреж-жем Мересьеву ноги… Пропади оно всё пропадом! Любой врач у меня дома сошёл бы с ума от такой операции.

Не от самого содержания, врачи народ бывалый, а от того, что пациент при этом не умер. Впрочем, он и до этого не умер, хотя и должен был… Так. Теперь закрываем разрез. Попутно удаляем лишнее.

Мать-перемать — как правильно складывать разрезанные мышцы?! Ну… вроде ладно. Шьём…

— Ты… удивительный лекарь, друг Гар!.. — Аниз, полуодурманенный медикаментами, что-то там тем не менее комментирует, следя за ходом операции. — Никогда я не видел ничего подобного…

Бормочет он вполне бодро. Особенно для наполовину сгоревшего.

— Смотри-ка, труп совсем разговорился, — огрызаюсь я в ответ. Пот льёт с меня не градом — ручьями. Вернее, давно перестал, пропитав насквозь всю одежду: бельё, кевлар — всё… Зашили. Мазь.

Тампон, ещё тампон. Ещё и ещё. Повязка, равномерно обтягивающая сетка, как положено в современной медицине. Всё. Всё! Теперь уже действительно всё! Сделал! И Аниз живой! Ну если всё ещё живой, значит, должен выжить!

Я медленно сел, отвалясь в сторону, посмотрел оценивающе на Аниза. Вроде действительно пациент скорее жив, чем мёртв. Вот уж не думал, что когда-нибудь придётся такое…