Человек с железным оленем

— Как где? В Пскове. Это же порт Белого моря. Да, да! С Беломорья еще в одиннадцатом веке через карельские волоки доставляли соль в наш город. А уж из Пскова она расходилась по всей России-матушке.

Через неделю шлюпка была готова. Глеб ее проконопатил и просмолил. Вытесал весла. Поставил мачту. А из чего парус?

— Попробуй из мешков, — снова посоветовал Антон Иванович.

В общем то шлюпка вышла что надо. Но когда спустили на воду, скособочилась: мешковина своей тяжестью клонила ее на борт. Выход и тут нашелся: положили на дно балласт из камней.

— Попросите моряков. Пусть они поделятся медика ментами, а то у меня совсем мало, — обратилась к Травину с последней просьбой фельдшерица. — Вот здесь список. И берегите свои ноги.

Провожало велосипедиста все население поселка. Лавируя между льдинами, Глеб отгребся от берега. У многих дрогнуло сердце, когда косой темный парус затрепетал над волнами. Казалось, сейчас же первый вал захлестнет ботик. Но сильная рука крепко держала шкоты. Кормчий менял галс, и крошечная посудинка, подпрыгивая, благополучно взбегала на гребень опасной волны…

— Локомбой! До свидания, друг! — махали руками с берега.

ГЛАВА ПЯТАЯ

КАРСКАЯ 1930 ГОДА

Добрался человек с «железным оленем» до ледокола? Через сутки с Ю-Шара в Хабарово пришла успокоительная весть. Радист «Ленина» сообщал своему коллеге на берегу, что к ним на борт прибыл с велосипедом некто Травин.

Глеб в эту минуту стоял перед начальником экспедиции Николаем Ивановичем Евгеновым и рассказывал о себе.

Это было довольно интересное и, если бы другая ситуация, даже забавное знакомство. Опытнейший полярный деятель, автор первой лоции Карского моря, участник всемирно известного плавания через арктический бассейн на судах «Таймыр» и «Вайгач» в 1913–1915 годах с удивлением слушал рассказ молодого и, похоже, очень самонадеянного спортсмена.

— Итак, вы хотите проделать арктический переход, который, мягко выражаясь, можно назвать фантастическим как по организации, так и по транспортным средствам?

— Почему фантастическим? Насколько помню, велосипед имелся в последней экспедиции Скотта к Южному полюсу, еще в 1911 году.

— Вот именно в последней. Одна из причин, что она оказалась гибельной для Роберта Скотта, отважного и хорошо подготовленного полярника, заключается в том, что он выбрал не те средства передвижения: лошадей и моторные сани. Что касается велосипеда, раз уж вы напомнили о нем, то в экспедиции это была просто прогулочная машина для поездок по главной базе. И вообще, зачем вам ссылаться на такие примеры?

Евгенов несколько замялся.

— Вы хотите сказать, — догадался Глеб, — что я не исследователь, а всего лишь спортсмен. Так?

— Что-то в этом роде, — согласился Евгенов.

— Рассматривайте мой поход как спортивный, — согласился Травин. — А потом, если говорить по правде, то Амундсен, который всего лишь на четыре недели опередил Скотта в достижении Южного полюса, тоже ведь скорее решал спортивную задачу, чем научную. Вспомните его слова из дневника по поводу путешествия на полюс: «Наука во время этой маленькой прогулки должна была сама позаботиться о себе».

— Ну а опыт?

— Пройденный путь — достаточное свидетельство моего умения ориентироваться.

— Вы, молодой человек, начитались фантастических романов. Поймите же, баз дальше нет, питания нет. Радиостанция последняя на Диксоне. Я обязан вас задержать. Теперь я отвечаю за вашу жизнь.

— Если вы меня задержите, то усугубите мое положение.

— Вам предлагают остаться, — сделав ударение на «предлагают», Евгенов выжидательно замолчал.

— То есть бросить сделанное и отказаться от плана, — уточнил по-своему Глеб. Он подумал: «Хорошо, что не рассказал о своих ногах, тогда бы положение действительно усугубилось».

— Ведь девяносто девять шансов за то, что вы погибнете! — сверкнул стеклами очков начальник экспедиции. — Только один процент за вас.

— Ну вот, я один и еще один процент — вдвоем-то как-нибудь дотянем.

— Здесь не состязание в остротах, молодой человек, — раздраженно бросил Евгенов и с треском захлопнул паспорт Глеба, давая понять, что разговор закопчен. — Подумайте, и вы согласитесь со мной. Да, — остановил он Глеба. — Не читали ли вы «Гостеприимную Арктику» Стефансона?

— Знаком.

— Так и думал, — усмехнулся Евгенов. — Тогда возьмите в нашей библиотеке последнюю книжку Амундсена «Моя жизнь». Там он делает специальный разбор арктического «гостеприимства». Амундсен называет книгу Стефансона опасным искажением действительности. Путешествовать в Арктике, надеясь, по-вашему, на ружье и уду, равносильно самоубийству.

— Извините, но я кое-что испробовал уже сам.

— Прошу побыть у нас некоторое время, — сухо закончил разговор Евгенов.

В Карской экспедиции 1930 года участвовало более пятидесяти транспортных кораблей. Основная группа судов шла в Игарку — новый арктический порт — за лесом.