Человек с железным оленем

— Работать вместе, помогать друг другу, школы строить, — говорил недавно побывавший в Архангельске председатель. — Советская власть даст боты с моторами, поставим большие дома.

— Баню построим, будем бороться с грязью, с болезнями, — прозвучал высокий голос.

Собравшиеся обернулись к стоявшей у двери фельдшерице, тоненькой, с русой длинной косой.

Покачали головами: смелая девка!

— А железные олени будут? — крикнул кто-то из молодежи, посматривая на Глеба.

— Конечно, — ответил велосипедист. — И мотоциклы, и аэросани, и автомобили…

— О-о, целое стадо! — рассмеялся любопытствующий, необычайно рослый ненец. — И ягеля такому олешку не надо.

— Тебя никакой олень не поднимет, хребет ему сломаешь, — заметил сосед.

Все рассмеялись.

Травин подсел к фельдшерице.

— Вас как звать?

— Клава… То есть Клавдия Васильевна, — поправилась девушка. И добавила: — Меня направил Комитет Севера.

Тут же на собрании решили выделить под медпункт один из домиков, тот самый, в котором когда-то жили монахи.

Глеб вызвался показать девушке поселок. Подошли к будущей больнице.

— Да это что же такое?! — всплеснула руками Клава. — Даже печки нет. Грязища!

— Ну, помыть, выскоблить — ваше дело, — говорил Глеб, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку. — А печку — я помогу.

Рядом с пекарней валялись старые битые кирпичи. Глеб перетаскал их к медпункту, намесил глины и принялся за работу. Через три дня мастер, фельдшерица и пекарь опробовали печь. Дым пошел вверх, в трубу, — это было, по словам Клавы, самым главным.

Глеб из старых ящиков сбил полочки для медикаментов, оборудовал стол и даже нарисовал вывеску: «Медпункт». Он же оказался и первым пациентом: рана на левой ноге все не заживала.

Антон Иванович посмеивался:

— Неужто от такой девки уйдешь в путешествие, как она без тебя тут?

Глебу, и верно, нравилось в Хабарове. И не только потому, что появилась энергичная красивая девушка. Роднило его с селением и то, что с большим трудом добрался сюда, и его хорошо приняли, и что тут он впервые увидел полярное лето. Северный поселок стал уже очень по-домашнему близким…

Теплынь. Распушилась полярная ива. Земля пестрая от цветов и мхов — белых, зеленых, красных. Накипь лишайников даже на голых камнях. Торопливо поспевали ягоды. Пройдешь по тундре — следом тянется сиреневая полоса от раздавленной голубики. Налилась соком оранжево-красная морошка. Над карликовыми березками поднялись шляпки подберезовиков. Отойди чуть от поселка — и под ногами прошмыгнет темно-желтая пеструшка-лемминг, прогудит шмель, а то покажется даже бабочка. И всюду птицы. Только гуси притихли: линяли, попрятались с выводками среди озер.

Ближе всех к людям пуночки — полярные воробьи. Они копошатся возле домов, чумов. Отношение к ним, как в среднерусской деревне к ласточкам или скворцам, любовно уважительное. Эта птичка первой приносит в тундру весть о весне, о тепле, тем она и дорога северянам. За пуночками даже не гоняются собаки, хоть летом они безработные и на самообеспечении.

У Глеба все еще болели ноги, но оставаться в Хабарове до полного выздоровления он не мог. И так передышка затянулась. Он обновил одежду, сшил небольшую палатку из двойной бязи — все-таки укрытие. Она была скроена из восьми клиньев, каждый из швов закапчивался крепким шнурком. Глеб съездил на радиостанцию и передал пакет со своими записями и фотографиями.

— Отправьте, пожалуйста, с оказией в Псков, сестре, — попросил Глеб. — Выхожу дальше.

— И что понуждает? — покачал головой дежурный, записывая в вахтенном журнале:

«Путешественник на велосипеде Глеб Травин отбыл из Югорского Шара в дальнейший путь. Настроение бодрое».

— На днях сюда приходит ледокол «Ленин» с Карской экспедицией, — заметил он. — Там ученые. Посоветовались бы.

Глебу предложение показалось дельным. Он решил непременно побывать на ледоколе.

Карские экспедиции — групповые транспортные рейсы из Архангельска в устья Оби и Енисея — являлись важнейшим мероприятием в развитии арктического мореплавания. Первый советский караван организовали в 1920 году для переброски сибирского хлеба голодающему Европейскому Северу страны. Для этой экспедиции с трудом собрали около двух десятков судов. Моряки выполнили задание республики — доставили в Архангельск две тысячи тонн хлеба, много сала и масла. С тех пор карские экспедиции формировались ежегодно, обслуживая промышленными товарами север Западной Сибири до Енисея.

…Но как перебраться через пролив? — думал Глеб. Югорский Шар уже очистился ото льда. Ветер гонял взад-вперед лишь отдельные торосистые поля — тоже «последние тучи рассеянной бури». Нужен вельбот или хотя бы шлюпка. Ни того ни другого в Хабарове нет.

В прошлом году с дровами завезли нам какую-то поломанную посудину, — вспомнил Антон Иванович, относившийся к Глебу по-прежнему очень участливо. — Ты взгляни-ка. Она в сарае.

Раскидали дрова. Посудина — остов побитой корабельной шлюпки.

— Починить можно, — решил Глеб. — Только бы материал.

Еще порылись. Нашли несколько старых плах и горбылей.

— Где ты морским делам обучался? — спросил пекарь, увидев шлюпку уже обшитой.