Человек с железным оленем

Вся зелень, уже покинувшая степи, сбежалась сюда, на берега Сыр-Дарьи

Громадные массивы бугристых песков сменялись барханами, сыпучими горами

Наконец, перед путешественником раскинулись темно-синие просторы Каспийского моря

После песчаных пустынь линии Кавказского хребта поражали суровой грандиозностью

Глеб Травин в Крыму

Центральная Россия: поля, леса, перелески — все дышит свежестью

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ю-ШАР — ВАЙГАЧ

Селение в Болыпеземельской тундре, куда в мае 1930 года прибыл Глеб Травин, называлось Хабарове. Оно единственное на всем Югорском полуострове. Тут фактория Госторга, склад, несколько избушек и часовня. На зиму в Хабарове оставались только сторож да пекарь. Пекарня работала круглый год, снабжая сухарями и мороженым хлебом население Большеземельской тундры.

Сторожем был местный ненец Василий, а хлебопечением занимался архангельский житель Антон Иванович Зайцев. Он-то и отвез Глеба на радиостанцию «Югорский Шар».

Зимовщики на его поход смотрели по-разному: молодежь с восхищением, а пожилые неодобрительно. Особенно досаждал ворчанием врач.

Понятно, несмотря на все заботы, Травин чувствовал себя неловко. Каждый день мораль и перевязка обмороженных пальцев — сразу два мучения. Кроме того, терзала мысль, что находится на положении иждивенца.

Через десяток дней он уже занялся велосипедом.

— Куда собираетесь с такими ногами? — отговаривал врач.

— Вы же сами говорили, что гангрены я избежал потому, что находился в постоянном движении. Вот и дальше пойду. Получится что-то похожее на лечебный курс, — отбивался Травин. — Думаю, на Вайгач, на радиостанцию.

— На Вайгач?.. Ну, знаете, — развел руками медик.

Глеб снова перебрался в пекарню. Антон Иванович обрадовался. Хоть поговорить будет с кем: сторож-то по-русски не знал. Глеб тоже доволен. Он помогал Зайцеву колоть дрова, таял снег, даже научился ставить опару. Вечерами они разрезали по два десятка булок на сухари и клали их на листах в печку.

Пекарня старая, построенная еще во времена, когда в Хабарове была торговая база купца Сибирякова. Тут же сохранился и норвежский склад, который по старой памяти называли Сибиряковским. Этот поселочек был перевальным пунктом многих экспедиций. Он повидал и Седова, и Нансена, и Норденшельда, и Толля, и других славных полярных исследователей.

Глеб узнал и историю церквушки, домиков. Оказывается, в Хабарове в старину обосновался старообрядческий скит. Чтобы изжить «ересь», сюда лет пятьдесят назад из Соловецкого монастыря послали, а вернее, сослали семь монахов-миссионеров. Но ненцам было недосуг заниматься собственным «спасением». Как только купеческий корабль уплыл в Архангельск, они отбыли в тундру.

Священные служители остались одни. Они особенно не скучали. В качестве «христовой крови» запасли не традиционного кагора, а целую кладовую спирта… И вот рядом со скитом одна за другой появились шесть могил. История умалчивает, то ли упились и сгорели от спирта схимники, то ли их свалила цинга. Могилы седьмого нет. Хоронить его, очевидно, было уже некому… В словаре ненцев от этой миссии осталось выражение «нум да» — «подай, господи». «Подай» и «дай» — эти слова, вероятно, были основными в лексиконе святых отцов…

Отпраздновав на Ю-Шаре, как сокращенно назвали свою станцию зимовщики, Первое мая, Травин вскоре отправился через покрытый льдом пролив на остров Вайгач.

Снова один на один с суровой землей, голой и какой-то безликой.

День быстро прибывал. Солнце яркое, и воздух удивительно чистый. Кажется, за версту разглядишь иголку, учтешь любой ориентир. На карте их помечено немало: приметные мысы, скалы, гурии и даже кресты. Те, кто ставили их над могилами товарищей, даже и в таком случае проявляли заботу о живых: если повернуться лицом к надписи на кресте, то перед тобой будет восток, позади — запад, а концы перекладины направят соответственно на север и юг.

Остров вытянулся почти по меридиану на сто километров. Для поездки Глеб выбрал его восточную, карскую сторону, менее изрезанную. Он считал, что на дорогу к радиостанции, расположенной на северной окраине острова, уйдет не более двух-трех дней…

Перебравшись через пролив, Глеб увидел бревенчатый домик. Его построила в 1902 году экспедиция русского гидрографа Александра Ивановича Варнека, друга Г. Я. Седова. Варнек-то и взял его впервые на Север. Домик на голом берегу бухты, носящей имя ученого. Бревна потемнели не столько от старости, сколько от сырости и ветров. Глеб переночевал и отправился дальше на север.