Человек с железным оленем

Немногим более месяца понадобилось Глебу, чтобы проехать с Кавказа до Москвы. Позади остались Крым, куда путешественник переправился из Ростова, Украина и области Центральной России. Он спешил на север. Видел мало. Все подчинено скорости. Нигде никаких задержек. И все же теперь поездка казалась чистейшим отдыхом: нет препятствий, сравнительно хорошие дороги, нормальная температура…

23 сентября у Рогожской заставы в Москве постовой милиционер остановил велосипедиста.

— Ваши документы, — произнес он традиционную фразу, поднеся руку к козырьку.

Раскрыв протянутую книжку в кожаном тисненом переплете, страж порядка впал в недоумение:

— Вы с Камчатки?.. И все на велосипеде?!

— Да. Почти год как оттуда.

— Куда же теперь?

— На Чукотку.

— На Чу-кот-ку?! Прошу извинить за задержку, — благожелательно пошутил милиционер и опять-таки традиционным жестом дал «зеленую улицу».

В Высшем совете физической культуры, куда зашел Глеб, чтобы зарегистрировать проделанный маршрут, его замысел пройти Северным путем вызвал улыбки.

— Я этого не представляю, — заключил товарищ, ставивший печать в паспорте. — Да и зачем такой сверхсложный переход? Какая польза от него? Да и сможете ли?

Ох уж эти рассудительные благожелатели!

— Вы говорите так, точно я приехал сюда не с Камчатки, а из Тулы.

— Но согласитесь, что велосипед совсем непригоден для полярного путешествия?

— Главное, по-моему, в том, чтобы человек был пригоден. Вот и проверим…

Состоялись и другие, так сказать, деловые разговоры.

— Автодор организует автомобильный пробег Москва — Владивосток. Пойдут три форда. Для связи намечено взять еще мотоцикл. Может быть, попробуете договориться?

— Нет, — решительно отклонил предложение Глеб. — Я попрошу у вас металлические обода для колес, а то у меня нестандартные. Если, конечно, можно.

Глебу были выданы и обода, и комплект запасной резины.

Через два дня после выезда из Москвы показался Псков!

И вот он едет по Петропавловской улице. И вот блеснула река Великая.

«Почти как на Камчатке», — невольно улыбнулся Глеб, вспомнив свои раздумья на палубе «Астрахани» в Тихом океане.

Он едет, и не улицы развертываются перед ним, а годы детства, отрочества, юности.

…Ботанический сад с остатками древней крепостной стены. Стена раздоров, — вспоминает Глеб. — Традиционное место, где сводили счеты реалисты, гимназисты и учащиеся духовной семинарии.

В старину у этих стен не раз останавливались иноземные захватчики. Город грудью защищал лежавшую за ним Русь. Но Псков был и хлебосолен по-русски. На знаменитые псковские ярмарки съезжались и татары, и латыши, литовцы и эстонцы, и даже китайцы… Псковский лен-долгунец, который и доныне называют северным шелком, пользовался большим спросом. Особенно много его шло в Англию. Псковский снеток в изобилии вывозился с Чудского и Псковского озер во все концы России…

Про все это Глебу когда-то рассказывал учитель Яков Никандрович Никандров. Где они, вечера у костра на берегу Великой, разговоры о путешествиях, о звездах, о будущем?

Любимый учитель! С годами память теряет постепенно одного человека за другим — знакомых, близких; они уходят в сумерки прошлого. И только он, любимый учитель, тот, кому ты подражал во всем — от манеры носить фуражку до взглядов на жизнь, незабываем…

Луга, Гатчина, Ленинград… Автор предвидит недовольные возгласы некоторых читателей:

— Хорош гусь! Как быстро проскочил. Что?! Он уже вытолкнул своего велосипедиста за ленинградские заставы?!

Автор готов принести любые извинения за эту торопливость, которая — и это еще усугубляет его вину перед любителями обстоятельных описаний — допущена сознательно. Но погодите винить. Вспомните, уважаемый читатель, сколько раз вы слышали о Харькове, Курске, Орле, Туле… Да нет, пожалуй, такого пункта на магистрали Москва Ростов-на-Дону, который бы не описан подробно. Конечно, в 1929 году трасса выглядела иначе, но и об этом говорилось сотни раз.

А столица наша Москва! А чудесный Ленинград! Тома рассказаны о них… И конечно же, Глеб Травин за те короткие часы, что провел в Москве, успел побывать на Красной площади и, конечно же, любовался панорамой Кремля, испытывая, как всякий истинный сын России, радостный трепет сердца в груди…

Карелия. Последний этап к Полярному кругу. Узкая дорога огибает громадные гладко отесанные древними ледниками валуны «бараньи лбы», крадется вдоль голубых до сказочности озер, кружит по гатям, проложенным через зыбкие топи.

На выручку пришел мороз, он сковал и болота, и озера. Спеша, Травин где можно спрямляет путь. Вовсю использует ледяной «асфальт».

— Куда тебя несет? — кричали с берега в селе под Кемью.

…Молодой лед выгибался волнами под велосипедом. Глеб прислушивался к тревожному гулу сельского колокола за спиной.

Пронесло!..

Между озерами пробирался по гористым перемычкам-тайболам.

…Шумели над тропами высоченные сосны, хранители удивительных тайн русской вольности. Шумели, будто славили смелость и прозорливость людей, первыми двигавшихся к берегам Студеного моря…