Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье

Локаятики отвергали божественный авторитет Вед и вообще любые формы признания сверхъестественного. «Веды страдают тремя пороками: лживостью, противоречивостью и многословием… они являются всего лишь пустыми гимнами, которые составили обманщики… три Веды созданы тремя авторами – шутом, мошенником и вором (ночным бродягой). Жертвоприношение (агнихотра), три Веды, три вида самоконтроля (или самоистязания) и посыпание себя пеплом – все это предназначено судьбой для прокормления тех, кто лишен мудрости и трудолюбия» – говорят они.

Аджита Кесамбали отвергал закон кармы и последствия наших поступков: «…нет… ни последствий благочестивых или нечестивых поступков, ни этого мира, ни потустороннего…» Таким образом, все этические проблемы чарваки объясняют естественными, земными причинами. Оправдание или осуждение поступков – удел не кармы, а человеческого общества. Совершая тот иной поступок, человек должен заглядывать не в будущее воплощение (кем он там будет), на оглядываться на живущих с ним людей – что скажут они.

Самое существование нашего тела связано как с наслаждениями, так и со страданиями. Мы можем только стремиться к тому, чтобы свести наши страдания к минимуму и получить максимум наслаждений. Освобождение же в смысле полного прекращения страданий может означать только смерть.

Этику чарваков часто сводят к гедонизму, то есть теории о наслаждении как высшем назначении человеческой жизни. Однако это определение чрезмерно ограничивает нравственные воззрения локаятиков. Они считали, что необходимо в земной жизни добиваться максимума наслаждений и по возможности избегать страданий. Хороший поступок – тот, который приносит больше наслаждений, а плохой – тот, который причиняет больше страданий, чем наслаждений. Те, кто при жизни пытается добиться освобождения от удовольствий и страданий путем сурового подавления своих естественных наклонностей, считая, что все наслаждения в случае их удовлетворения связаны со страданием, поступают как глупцы. Ни один разумный человек «не откажется от зерна только потому, что оно в шелухе», – говорят чарваки. Мы не должны пренебрегать благоприятными возможностями для наслаждения этой жизнью из-за вздорной надежды на наслаждения в будущей жизни. Из всех известных удовольствий Ватсьяяна отдавал предпочтение творчеству. Тремя целями человеческой жизни он признавал добродетель, богатство и наслаждение. При этом он, безусловно, подчеркивал необходимость самоконтроля, духовной самодисциплины и изысканности, без которых граница между животными и человеческими наслаждениями стирается. Он насчитывал свыше 500 наслаждений, причем большинство из них являются высшими, духовными – музыка, поэзия, философия и проч. Добродетель не является ценностью сама по себе, а лишь средство достижения истинного блага. Мерилом, маяком истинного блага является природа человека – основание морали; в этом антропологизм этики локаятиков, схожий с антропологизмом эпикурейской этики, с эвдемонизмом Демокрита и Эпикура. Это учение радости и подлинного блаженства уже в этой жизни, единственное по-настоящему жизнерадостное и жизнелюбивое учение Древней Индии: «Пока жизнь еще ваша – живите радостно… Как можно сказать – Прощай! – этому прекрасному миру, который есть местопребывание радостей и удовольствий? Как нежны зеленые листья, как красивы розы! А разве солнечный свет не замечательная вещь?» (Чаттопадхьяя. С. 251–256).

Из традиционных четырех индийских целей человеческой деятельности: богатства, наслаждения, добродетели и освобождения чарваки признавали лишь две первые. Победу над страданием локаятики видели не в аскезе и удалении от мира, а в активной деятельности, жизнелюбии и ясности мысли, освобожденной от гнета кармы и страха перед гневом богов.

Новая нравственная проблема, поставленная локаятой – ценность человека самого по себе, невзирая на его происхождение. Идеал же человеческой жизни находится не вне ее, а здесь, в этой жизни, в личном бытии каждого человека.

§ 15. Адживика

Адживику многие исследователи не включают в число даршан, философских школ, но вместе с тем, она являет собой самобытное философское течение, содержащее антропологическую и этическую компоненту. С санскрита этот термин означает: тот, кто в разных местах находит себе средства к существованию (аджива). Это одно из неортодоксальных учений, отрицающее существование души. Адживика первоначально была связана с буддизмом и, возможно, даже являлась разновидностью последнего, поскольку буддисты древности тоже категорически отрицали понятие «души». Основателями адживики по традиции считаются мудрецы Маркалидева (VII в. до н. э.) и Маскарин Гошала (Маккхали Госала). Вероятно, Гошала был другом или учеником Маха-виры на протяжении шести лет, а затем их мировоззренческие пути разошлись. Отец императора Ашоки, Биндусара, был сторонником адживики, которая достигла пика популярности в эпоху Ашоки, а затем исчезла, но возможно отдельные группы продолжали существовать в Индии ещё до XIV столетия.