Человек в тумане

Билл Хамильтон спустился в подвал по ступенькам и открыл дверь в кухню. Сквозь узкие, огороженные высокой решеткой окна проникал слабый уличный свет, отражая на кафельных стенах бледные тени. Старик повернул выключатель. Бумажный абажур, висевший на длинном шнуре, окрасил розоватым тоном стол, обитый цинковой жестью, угол большой плиты, заваленной коробками, книгами и склянками, мраморную в несколько отсеков раковину. В центре стены виднелось отверстие внутреннего лифта, с помощью которого когда-то поднимались в столовую блюда. Ненужный теперь лифт, полузакрытый белой фанерой, сиял черным дуплом с провалившейся старой пломбой. Кухня стала жилищем бедного музыканта.

Два низких стула, покрытый изношенным пледом матрац за плетеной перегородкой, переделанный из посудного, да кресло-кровать не создавали уюта. Пригласив нежданных посетителей сесть, Билл зажег круглую, переносную печь, стоящую на ящике из-под томатов. В комнате запахло керосином и копотью.

Некоторое время старик отогревал над печкой дрожащие руки и молчал.

Ни Сергей, ни Геннадий не торопили его.

- Вы говорите, что вы друзья Яна? - спросил старик, не поднимая глаз, и вдруг сказал по-русски: - Товарищ?

- Товарищ, товарищ! - обрадовался Геннадий, - камрад, самый настоящий друг детства. Мы земляки...

Сергей перевел. Старик взглянул на него.

- Земляк, - повторил он, - это у вас всегда значит друг? И вы земляк?

- Д-да, конечно, - замялся Сергей, но ни Геннадий, ни старик не заметили его колебания.

- Друг потому, что земляк, - тихо улыбаясь, словно вспоминая далекое, сказал Билл, - потому, что живет на одной земле. И я живу на этой земле. Значит, я друг, товарищ.

Он подождал, пока Сергей перевел его слова Геннадию, но когда тот, не зная, что ответить, забормотал: "Очень, мы очень рады... Спасибо..." остановил его.

- Нет, земляк не всегда друг... Я видел ваших земляков, русских. Есть русские и есть советские, так говорил Ян. И те и другие русские, и те и другие называют себя земляками, русскими патриотами. Не так-то просто мне разобраться. Какие же русские вы? Нет, мне не нужны паспорта. И вообще мне от вас ничего не нужно. Я хотел бы только одно - простите, джентльмены, чтобы и вам ничего от меня...

- Мы только хотим знать, - перебил его Сергей, - где Ян Валькович? Мы ничего плохого не желаем ему, наоборот. Если угодно, я повторю то, что говорил вам по дороге. Мистер Сердоба, друг детства Яна, приехал оттуда, где они оба родились. Он думал, что Ян убит немцами, и вдруг...

- Не надо, - старик поднялся и обвел рукой комнату. - Вы видите, здесь его нет... Я не знаю, где он... Может быть, завтра... Если придет Ян, я спрошу... А сейчас оставьте меня, пожалуйста. Дайте мне побыть одному. Подумать... Теперь вы знаете мой адрес. Спокойной ночи, джентльмены.

* * *

Весь следующий день Геннадий провел с архитекторами. Не было никакой возможности отказаться от участия в завтраке, устроенном для делегации английскими коллегами. Затем необходимо было отправиться на экскурсию. Совершить "Рашен тур", как в шутку называли друзья-англичане посещение Тауэра, парламента, осмотр британского музея, библиотеки, в которой занимался Ленин, и кладбища, где только недавно на средства прогрессивных английских обществ воздвигнут памятник на могиле Карла Маркса. Потом нужно было отправить небольшую корреспонденцию домой, в редакцию газеты, и только под вечер Геннадий с нетерпением ждал Сергея, чтобы вместе поехать в Бакинхем, к старому музыканту, и во что бы то ни стало уговорить его рассказать все, что он знает о Яне.

Но приход Сергея, к немалой досаде, не ускорил, а задержал поездку. Он сообщил, что их обоих вызывают в посольство по какому-то неотложному делу.

Советник посольства, невысокого роста, худощавый, аккуратно одетый и гладко, по-английски, причесанный, встретил Геннадия сдержанно-вежливо. Его светлые, немного неожиданные для смуглолицего человека, глаза смотрели ни ласково, ни сердито, а как бы мимо, словно через стекло.

- Очень приятно, - автоматически повторил советник, приглашая Геннадия и Сергея сесть к столу, заваленному газетами и справочниками. - Вы первый раз в Англии? И вообще еще не бывали в капиталистических странах?

- Первый раз, - ответил Геннадий, полагая, что советник интересуется, какое впечатление на него произвел Лондон. - Все так интересно. Вот спасибо, товарищ Бондарь помог посмотреть...

- Да, да, - перебил его советник, - конечно, интересно. Но товарищ Бондарь, как человек опытный, должен был предупредить вас, удержать от неосторожностей.

- Я допустил неосторожность?

- Видите ли, - советник поднял со стола газету, - этот случай с поляком... Он что - ваш знакомый?

- Господи, - возмутился Геннадий. - Это же наглая ложь! Во-первых, он не поляк, а наш, советский товарищ... Мой старый друг.