Человек в Замысле Бога. Книга пятая

Адамическое Христианство, в сравнении с керувическим Христианством, менее востребует Любовь-Жалость Восьмого Лица.

Личнодуховное восхождение по каналу Богоподобия в сферу Шестого Лица (агапическое восхождение) свойственно как адамическому, так и керувическому Христианству. Для адамического христианина это в чистом виде восхождение коренного Я в сферу Любви Шестого Лица филического Космоса с минимальным участием эденского Света Любви и Любви-Жалости Восьмого Лица. Керувический христианин совершает такое восхождение с Любовью-Жалостью и сторгичностью.

Российская личнодушевность, как нигде более, восприняла Любовь-Жалость Восьмого Лица. Такая личнодушевность гармонирует со сторгичностью Встречи. Российский керувизм зиждется на сторгичности в паре с Любовью-Жалостью Восьмого Лица. «Господь жалел и нам велел» – установка русской общедушевной жизни.

Уникальные черты сторгичности и доброты русского человека – одни из многих его черт, сами по себе не обеспечивающих керувическое восхождение. Для керувического восхождения необходимо Восьмое Лицо. Гипотетически североамериканское человечество может превратиться в керувическое человечество, только в полную силу задействовав в себе Восьмое Лицо. Это невозможно без еще одного, второго воплощения Восьмого Лица.

Предельная задача американского керувического человечества: в наибольшей полноте явить Восьмое Лицо всему человечеству, и адамическому, и евическому, и, прежде всего, в самом себе.

Керувизм в керувическом человечестве Шестого Дня образует Восьмое Лицо. Новое воплощение Восьмого Лица в преддверии Шестого Дня создаст в североамериканском мире новое Христианство, отличное от адамического христианства Пятого Дня. Это будет новая христианская религия, религия Божественной Работы, основанной на чувствах Восьмого Лица и на образе второго воплощения Восьмого Лица в земном человечестве.

13

Иуда в рассказе высоко одаренного адолоническим духом Леонида Андреева любит Иисуса. Он единственный, кто понял евангельский Замысел Бога и, поняв, решил стать первым исполнителем его. Предавая бесконечно любимого им Иисуса на поругание и муки, он тем самым приносил себя в жертву и надеялся, что его жертва соучастна Жертве Христа и в силу ее он станет первым среди учеников и особенно причастным Христу в Царстве Божьем. Иуда и кончает с собой, чтобы успеть прежде других стать рядом с Ним в Царстве Божьем.

Одно смущало Иуду: как люди не видят то, что так очевидно, что чётко видит он – высшее человеческое совершенство Иисуса? Иуда Андреева до последнего момента ждет, что люди вот-вот прозреют, опомнятся, поймут, что за Человек перед ними и отпустят Иисуса. И тогда что? По любви к нему он всей душой желает избавления Иисуса и, вместе с тем, по тщеславию, боится этого, так как тогда он, Иуда, навечно останется презренным из людей. Вот трагедия андреевского расказа.

Люди и не опомнились, и не поняли Иуду. Но если б, действительно, в те роковые времена хотя бы некоторые гонители Его не то, чтоб признали Иисуса Богом, а подобно Иуде восприняли его высоту, чистоту, человеческое совершенство «лучшего из людей» и, – всего лишь, – оставили Его в покое? И тогда что?

На крестную смерть Иисуса привел ряд недоразумений. Римляне казнили его по политическому недоразумению (как самозваного царя Иудейского). Синедрион осудил его не за возвещение себя Мессией (это происходило регулярно, и за это в Иудее не карали), а по недоразумению, за Богохульство слов о разрушении Храма. Недоразумений могло и не быть. Тогда установилось бы Царство Божье и наступил конец Истории? И Второго Пришествия стало бы не нужно?

Евангельская драматургия крестной Жертвы возможна только при столь низком уровне духовного сознания, при котором человек не в силах различить в людской толпе совершенного человека. Низкий уровень духовного сознания человека, неспособного разглядеть воплощенного Бога, своего рода условие Первого Пришествия. Люди не признали Иисуса, так как были неспособны на это.

Для Второго Пришествия необходимо хотя бы, чтобы люди обладали духовным сознанием, уровень которого был достаточен для того, чтобы признать Пришедшего, но признать не по чудесам, то есть в принудительном порядке, а свободно, по высоте своего человеческого духа и ясности духовного сознания.

Встретить Второе Пришествие способно только в необходимой (отнюдь не высочайшей) степени одухотворенное человечество. Такой степени как не было, так и нет. И состав человечества не тот. Сам по себе человек Пятого Дня, без кардинального преображения его внутреннего мира, не в состоянии непосредственно воспринять и оценить пришествие любого Божественного Лица – и Первого, и Четвертого,и Восьмого Лица.

* * *