Человек в зеркале (ЛП)

Я отключил связь и уставился на интерком. Как она смеет говорить, что я почти не стараюсь? Я стараюсь и старался, но после несчастного случая всякий раз, когда я встречался со своим сыном, он начинал беззвучно плакать. А если я даже попытаюсь приблизиться к нему, у него начиналась настоящая истерика от страха и ужаса.

Его реакция разрывала мне сердце на куски, но он был всего лишь ребенком, не понимая, что может я внешне и выглядел как чудовище, но, на самом деле, таковым не являлся. Я перестал встречаться со своим сыном, когда Джиллиан стала не на шутку беспокоиться, что наш сын станет всего бояться или начнет испытывать психологические проблемы.

— Когда он повзрослеет, — заверила она меня, — он все поймет. Тебе нужно набраться терпения.

Мне ужасно хотелось провести с ним хоть какое-то время, но я понимал, что она права. Ему нужно было время. Дни превращались в недели, месяцы — в годы, пока не появилась Шарлотта, я искренне думал, что он почти меня забыл.

Шарлотта совсем не виновата в данной ситуации. Она всего лишь пыталась помочь. Мне не следовало вымещать на ней свою боль. Мне очень хотелось ей перезвонить, извиниться за свою резкость, но я передумал. Может быть, все к лучшему. Она обладала и так слишком большой властью надо мной. И придерживаться границ между нами — это было неплохо.

25

Шарлотта

Мне хотелось ему перезвонить, но я не стала этого делать, напомнив себе о том факте, который за последнее время стал для меня не столь существенным.

«Он был моим работодателем!»

Я провела остаток ночи, ожидая, что он мне перезвонить. Но вместо него, мне позвонила Эйприл, и я вдруг поняла, что не могу ей рассказать о своих чувствах. Мы всегда делились друг с другом всем, но в данный момент не могла поделиться с ней тем, что меня так возбуждало. Пока не могла. Мне необходимо было получить немного времени, чтобы просмаковать все самой. Я понимала, что влюбилась в него, но при этом не позволяла себе особо задумываться о последствиях.

По крайней мере, пока.

Если я все расскажу Эйприл, она в недвусмысленных выражениях заявит мне о последствиях, о которых, конечно, я знала, но до сих пор делала вид, что они не существенны. Я была уверена, что такой мужчина заставит сжимать меня так простыни на кровати, до дыр, но он также мог разбить мне сердце, рассыпав осколки по холодному полу.

Перед тем как заснуть, я вдруг поняла, что задела его своими словами. Но я до сих пор не могла понять, почему он даже не пытается проводить больше времени с Закари. Я же не просила его снять с себя маску. Мальчик был ребенком, но достаточно уже взрослым, чтобы понять, что его отец носит маску.

И немного уговоров со стороны отца было бы более чем достаточно, чтобы избавить Закари от страха перед своим отцом. На самом деле, даже если причину страха было трудно понять, но его отец выглядел совсем не чудовищем. Несмотря на маску, он был человеком, который мог войти в комнату и завладеть всеобщим вниманием.

Это был первый холодный вечер с момента моего приезда сюда, поэтому я натянула одеяло до подбородка и попыталась заснуть, несмотря на то, что в животе у меня бурлило от возбуждения. Я уже собиралась заснуть, когда услышала плачь.

Я резко выпрямилась в постели. Крики доносились из радионяни. Закари! В одно мгновение я выскочила из постели, пробежала через комнату и распахнула смежную дверь.

Он сидел на кровати и ревел, как белуга. Я подбежала к нему и обняла, но он не перестал плакать.

— В чем дело? — Спросила я, пытаясь понять, что случилось, но он не останавливался... просто ревел, что было мочи, не обращая на меня внимание.

Я включила лампу на его прикроватном столике и быстро осмотрела его. У него не было на теле ушибов или порезов. Что же все-таки происходило?

— Мамочка! — все время звал он. — Мамочка! Не умирай, мамочка, — стонал он. Его жалобные крики разрывали мне сердце.

— Закари, — позвала я, но он не ответил. — Твоя мать уехала в Лондон. Она вернется завтра, — солгала я, зная, что она не вернется завтра.

Я держала его в своих объятиях и укачивала, но он не останавливался, еще больше рыдая в захлеб. Я никогда не думала, что скажу это, но больше всего на свете мне хотелось, чтобы рядом с ним оказалась его мать или отец. Дверь в комнату отворилась, и я в отчаянии подняла голову, ожидая увидеть миссис Блэкмор.

— Что тут происходит? — спросила она, запахивая свой халат. — Я даже из коридора слышу его плачь.

— Мне кажется, ему приснился ночной кошмар...

— Пожалуйста, не умирай, мамочка, — снова закричал он в истерике.

Миссис Блэкмор нахмурилась.

— Ты не можешь его успокоить?

Я отрицательно покачала головой.

Она протянула руку, чтобы стереть слезы с его лица.

— О боже. Это может на долго затянуться.

— А у него бывают такие кошмары?

— Иногда бывают, когда его мать находится в отъезде.

Я посмотрела на него сверху вниз, его всхлипывания были так наполнены болью и ужасом, что я не могла их слушать.

— Ну же, дорогой. Все хорошо. С мамой все в порядке. Ты не хочешь позвонить ей по телефону?

— Мамочка! — стонал он.