Человек Желания

И есть ли тяжесть, мера и число для зла? Но зло способно быть лишь тяжестью неполной, фальшивой мерой и числом неверным. Без этого бы зло возобладало б верным средством одолеть добро, или, по крайней мере, с ним бороться, с ним уравнявшись.

О, человек, взвесь все труды свои, измерь себя на примирения ступенях, по огненности веры и пылкости любви себя исчисли.

Не уповай и вовсе, покуда не обожил сердце ты свое. И молви не о мудрости, а лишь о тех, которые ее искали. Кто возомнил, как будто бы ее достичь сумел, ее и вовсе не коснулся.

152

Единство устойчивое, единство изменчивое и сложное единство: вот кватернера три, которые объемлют существ универсальность.

Вот почему все то, что приняло существованье, отметину запечатлело первосущности; и образ принципа любого всегда присутствует с началом этим, раскрываясь.

Бог Всемогущий, кто может Славу созерцать Твою, пока не облечешься в духах ты, которые суть образ Твой.

Слуга Твой Моисей их видел: эти силы Тебя сопровождают, вслед за Тобой и после Тебя грядут. Не в этом ли смысл слова Aharim, которое нам передал язык священный?

И разуменье не находит ли опору у иерархии сил этих, которые предшествуют Тебе, исходят из Тебя и за Тобой стремятся?

И что же тогда думать об этих хладных переводах, столь смехотворно запечатлевшим способ, коим Бога Моисей узрел? Есть только слово изначальное. И значит, истинное корнесловье нас научило бы всему.

Прости же им невежество, Премудрость, и не от мiрa сего ты докажи им истину. Всегда мгновение приходит в жизни человека, когда он зрит ее не только сердцем, но глазами.

Блажен же тот, кому ты дозволяешь воспользоваться ей! Ведь знание тогда ему уж станет бесполезным. Не видим ли мы все благодаря усилью, как бы упорству силы повинуясь?

Все в жизни существует, даже те, кто мертвы: показывает это, что царствие единства древнее, нежели господство смуты.

153

Как время, наука скоротечна и, как Протей, изменчива; как ум она подвижна. И какова же может быть надежда ваша, ученые мужи, когда намереваетесь вы ею массивные строенья объяснить?

Все, что откроете вы для одной эпохи, найдет ли соответствие в другой?

Египетские иероглифы с Изидиной скрижалью желал растолковать сам Кирхер Афанасий. Чему же научил он нас?

Когда же эти монументы являются плодом премудрости, то изначально необходимо изучить, что из себя премудрость представляет, дабы затем раскрыть ее связующую с ними нить. Но истинное разумение премудрости не обретете вы в обычных изысканиях: оно в них никогда, к тому же, не встречалось.

Когда же эти монументы собою честолюбия являют плод, невежества и скверной веры, они достойны только вашего презренья.

О, люди несчастливые, казалось бы, что ваша цель есть обретение в вещах истолкованья, которое вас истиною наделяет. И до каких же пор упорствовать пристало вам против иглы прочнейшей?

Науки ваши и библиотеки для человеческого духа суть то же, что и для тел людских аптеки. Одно с другим соединив, они не перестанут свидетельствовать против света человека, его усилья и здоровья.

Порою могут послужить они смягчению болезней, но чаще же они приводят к смерти и реже к излеченью, и никогда не делают они неуязвимым человека.

И если же, веленью повинуясь, стал человек писать, способно это помочь ему в духовном созидании своем. Когда же не читает он нисколько, то это искаженье разума влечет.

Но даже и писатели, которых заботит больше наше одобренье и вовсе не развитье человека, остерегаются возможность предоставить нашей мысли, чтоб властвовать над нами безраздельно, мечтая в детстве задержать нас, не дав раскрыться мысленным задаткам нашим.

О, истина святая, становишься ты чем среди людей? Не ты ли храм тот, о котором говорил Спаситель, что от него Он ни оставил бы и камня.

154

«Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы» (От Иоанна Святое Благовествование, Глава 21, стих 6). Позвольте человеку проникать в садок для рыбы. Тогда он станет проникаться постепенно и непрерывно водой пути, и истины, и жизни.

И эти воды в нем будут подниматься, нисходя, как будто по лестнице библейской Иакова. И силой увлекая его ноги, они исправят путь, и победитель сможет, торжествуя, идти стезей, предуготовленной шагами его войска.

Понаблюдаем же над человеком, исшедшим только что из рыбного садка. Одеждами он облечется сияющими более, чем солнце. Он истины епитрахиль наденет, покрыв главу свою тиарой, и меч возьмет, чтобы сражаться с врагами Господа.

Он славу утвердит свою, невольников освобождая и очищая элементы вещества с виновным человеком. Вот почему, когда по повелению Его ловцы сумели вправо бросить сеть и вытащить ее с «… большими рыбами, которых было сто пятьдесят три…» (От Иоанна Святое Благовествование, Глава 21, стих 11).