Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Частичное решение проблемы задолженности Цезарем в период декабрьского одиннадцатидневного пребывания «потомка Венеры» в Граде на Тибре, не удовлетворило никого, за исключением банковских домов и ростовщиков. Это мнение, как уже говорилось выше, публично высказал претор Целий Руф. Причем Руф не ограничился одним только высказыванием этого мнения. Да и «плебс урбана», столичная чернь, в полной мере ощутив, в отсутствие своего покровителя Гая Юлия, что изданные им постановления ни в коей мере не улучшили ее, столичной черни, крайне незавидного, да что там — прямо-таки бедственного! — истинного положения, осознав свою беспросветную нужду, принялась роптать — и этот ропот звучал все громче день ото дня, что было совсем не удивительно…

Целий внес предложение приостановить выплату всех долгов на шесть лет. Когда это предложение не прошло (могло ли быть иначе?), он внес на рассмотрение народного собрания новый законопроект, предусматривавший списание всех долгов и освобождение съемщиков жилья от внесения квартплаты на год.

Программа Целия была столь же нереалистичной, сколь и популярной. Вынося ее на рассмотрение комиций, Целий не мог не знать, что подобный радикализм может стоить ему должности. Как очень скоро выяснилось, опасения «народного заступника» были вполне оправданными. Консул Сервилий действительно сместил Целия с поста претора за неумеренный «радикализЬм», посовещавшись предварительно с «карманным» сенатом «потомка Венеры». Вне всякого сомнения, всякий честолюбивый и амбициозный политик той эпохи испытывал непреодолимое искушение, соблазн действовать по примеру Катилины, и соблазн немалый. Общая ситуация в Граде на Тибре, казалось, благоприятствовала этому, ибо партия Цезаря в Риме еще не была очень сильной.

Между тем, предложения Целия лишь на первый взгляд имели социальный характер. Они были явно не продуманными. Сторонники, которых Целий сумел привлечь к себе этими предложениями, представляли собой некую «сборную солянку», ибо, наряду с совершенно нищим либо постоянно балансирующим на грани нищеты столичным плебсом, к Целию присоединилась целая группа погрязших в долгах нобилей, вылетевших в трубу великосветских кутил, банкротов и мотов — «безнадежных донов», если использовать выражение из бессмертного романа-антиутопии братьев Стругацких «Трудно быть богом»), что изначально придавало задуманному предприятию весьма анархический характер (или, во всяком случае, налет). А то, что Целий не придумал ничего лучшего, чем принять на службу возвращенного им из изгнания головореза Милона, многолетнего соперника и убийцу народного любимца Клодия Пульхра, отнюдь не прибавило программе Целия серьезности и взвешенности. Милон сформировал, по старой памяти, из недобитых «помпеянцев», гладиаторов и даже рабов (привлеченных обещанием свободы в случае победы) на все готовый «штурмовой отряд» и начал рассылать по италийским муниципиям прокламации, надеясь привлечь на сторону заговорщиков, в первую очередь, несостоятельных должников из числа молодежи. Да и Целий стал вести свою агитацию главным образом в муниципиях. В-общем, многим в Граде на Тибре и за его пределами, казалось, что «дело Катилины живет и побеждает»…

Как видно, его популистский «агитпроп» оказался довольно успешным. Во всяком случае, для разгрома мятежников римским властям «милостью Цезаря» потребовался целый легион. Тем не менее, бунт «целианцев» был довольно быстро подавлен, хотя и после его подавления в Италии тлело еще немало красных угольков, грозивших при очередном удобном случае разгореться в новый пожар. Милон погиб в одной из вооруженных стычек. Сам Целий, обратившийся к галльским и испанским конникам Цезаря, пытаясь склонить их к мятежу, был ими убит без долгих разговоров.

Типичный римский «всадник»

Однако, несмотря на гибель Целия, выдвинутые им популистские лозунги сохранили свою актуальность, поскольку сохранила актуальность проблема задолженности. Уже на следующий год с тем же требованием кассации долгов выступил очередной молодой нобиль-популист — Долабелла, зять не кого-нибудь, а самого «Отца Отечества» Марка Туллия Цицерона, оказавшийся (с точки зрения «отцов-сенаторов») явно «не достойным своего великого тестя».

4. Жалкая гибель Помпея «Великого»

Цезарь продолжал преследовать своего разбитого наголову главного противника. Формально — лишь ради того, чтобы, догнав Помпея, своего зятя, заключить его в свои братские объятия. Но для этого Цезарю не потребовалось бы вести за собой столько воинов. В действительности же Гай Юлий, вероятно, опасался, что в самом имени Помпея Магна заключено еще столько могущества и привлекательности, что его будет достаточно для организации там, куда он убежит, нового центра сопротивления ему, «потомку Венеры».