Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Лагерь приверженцев диктатора был крайне пестрым и неоднородным, а мотивы, побуждавшие их присоединиться к Цезарю. — самыми разными. Не вызывает удивления тот факт, что реабилитированный и возвращенный Гаем Юлием в Град на Тибре из изгнания консуляр поклялся в вечной верности «до гроба» своему «спасителю». Но то, что консул, в свое время торжественно вручивший перед всем сенатом меч Помпею для защиты Отечества от «мятежника» Цезаря, внезапно вспомнил о своем родстве с Цезарем, после того, как Цезарь одолел Помпея, невольно заставляет усомниться в искренности этого «забывчивого» господина хотя бы в одном из этих двух случаев…

16. Вся сила в вас, квириты…

Из-под пера неоднократно упомянутого в настоящем правдивом повествовании верного сторонника Цезаря, историка и публициста Саллюстия Криспа вышли два сочинения, заслуживающие, скорее всего, быть названными «открытыми письмами». Первое сочинение Саллюстия датируется, вероятнее всего, временем еще до начала гражданской войны, второе — вероятнее всего, временем после победы Цезаря над «помпеянцами» в сражении при Тапсе.

Письма к Цезарю по своей литературной форме представляют собой увещевательные послания (симбулевтика, суасориа, или свасориа), известные в греческой литературе со времен Платона (письма VII и VIII) и Исократа («К Никоклу»), в римской — со времени Цицерона («К брату Квинту», I, 1 и 2). В письмах Саллюстия были выражены откровенное преклонение автора перед Цезарем, непоколебимая вера в него и в его способность «обустроить» Рим. В обоих письмах Саллюстий осуждал жестокости времен гражданской войны между Марием и Суллой и последней гражданской войны, между Помпеем и Цезарем.

В обоих письмах их автор фактически изложил обширную программу социально-политических реформ, рекомендованную секретарем Цезаря своему патрону, набор необходимых действий, выведенный из результатов проведенного Саллюстием анализа упадка римского общества вследствие упадка римской общественной морали. Саллюстий явно верил в то, что только Цезарь может восстановить в государстве порядок после всех потрясений, сопряженных с гражданской войной и упадком нравов, обуздать своеволие знати, отнять у денег и богатств их значение, возвратить свободу римскому народу, улучшить его нравы, ввести тайное голосование при избрании магистратов и в суде, увеличить число сенаторов. В письмах Саллюстия ярко отразились ожидания проникнутой идеализмом части «популяров», их представлений о характере необходимой Риму коренной реформы государственного устройства и жизненных норм.

Вопрос о причинах упадка нравов в Римском государстве, по мнению римских историков, начавшегося в конце III веке до Р. Х., но ставшего особенно заметным по окончании Третьей Пунической войны (в 146 году, когда Сципионом Африканским Младшим был разрушен Карфаген) и связанного с притоком в Италию захваченных богатств и рабов, являвшийся одним из главных для Саллюстия в его дальнейшем творчестве, был поднят им уже в его письмах к Цезарю.

Картина состояния римского государственного организма, нарисованная Саллюстием, была чрезвычайно мрачна, прямо-таки плачевна. Меры исцеления, которые Саллюстий имел смелость рекомендовать Цезарю, в принципе были направлены фактически на восстановление древних республиканских порядков. Рим рассматривался Саллюстием как Город, а не как государство. Развиваемые Саллюстием в письмах Цезарю идеи обновления народа и сената наглядно свидетельствуют о том, насколько Гай Юлий на практике успел отдалиться от представлений своих прежних товарищей по партии «популяров». Вынашиваемую и претворяемую в жизнь Гаем Юлием концепцию «Рима-империи», предусматривавшую создание сильной централизованной «вертикали власти» в сочетании с широкой автономией провинций отделяли от предлагаемой Саллюстием концепции «Рима-города» целые световые годы, или «дистанции огромного размера» (как выразился бы полковник Скалозуб из грибоедовского «Горя от ума»). Из писем Саллюстия, между прочим, становится понятно, почему старые «популяры», друзья и соратники «потомка Венеры» первых лет его политической карьеры, впоследствии присоединились к заговору против своего прежнего товарища, ставшего всесильным диктатором. Цезарь перестал быть одним из них. «Популяры» перестали считать Гая Юлия «своим».

Страшно далекими от реальности представляются современному читателю предложения Саллюстия в области финансовой политики. Достаточно верно объяснив упадок римского «общего дела» стремлением к роскоши, он давал Цезарю, давно уже ставшему «кондотьером» римской плутократии, поистине трогательный в своей наивности совет, прежде всего, лишить деньги их значения, хотя принятые Цезарем финансово-политические меры преследовали прямо противоположную цель.