Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Совершенно не соответствует устремлениям Гая Юлия и предложение публициста касательно необходимости реформировать государство. Цезарь действительно стремился реформировать римское государство, но только путем замещения вакантных мест в сенате своими ставленниками, обеспечивая себе тем самым возможность манипулировать государством, а не укреплять его традиционные основы.

Не вызвали (да и не могли вызвать) у Цезаря положительного отклика и предложения Саллюстия демократизировать политическую жизнь Города. Гаю Юлию требовался гибкий, эффективный административный аппарат, реагирующий на его приказы с быстротой хорошо объезженной лошади, мгновенно повинующейся своему всаднику. Он вовсе не стремился к укреплению демократических традиций, грозящих оказаться, в конечном итоге, препятствием и тормозом на пути реализации его властных амбиций и даже основой для возникновения оппозиционных настроений.

Немаловажное место в письмах Саллюстия занимали советы, касающиеся «обновления народа». Под «обновлением народа» Саллюстий понимал уменьшение численности римского столичного плебса, политизацию и усиление роли народных масс. Он предлагал переселить значительную часть жителей Столицы в специально выведенные для этого колонии, населению которых надлежало быть смешанным, состоящим как из «старых», так и из «новых» римских граждан. Цезарь действительно выводил колонии, но его колонии имели совершенно иной характер и служили совсем иной цели — умиротворению его ветеранов. Предложение расширить участие народа в государственной жизни, наверняка, вызывало нескончаемые приступы хохота у аристократического «нобилитета», ибо общение и обращение Цезаря с римским плебсом, наряду с одновременными попытками «гладить его по шерстке» посредством определенных уступок, было проникнуто стремлением полностью отстранить «столичную биомассу» от политической жизни.

Одной рукой Цезарь давал народу подарки, субсидии, «хлеб и зрелища», другой — отбирал у народа права и привилегии.

Кстати, о «хлебе и зрелищах». Действительно щедрые раздачи зерна, оливкового масла, денег, грандиозные игры и даровые угощения народа в связи с триумфами Цезаря имели и свою оборотную сторону. Число граждан, бесплатно получавших от государства зерно, было уменьшено с трехсот двадцати до ста пятидесяти тысяч. Что лишь частично может быть объяснено значительным сокращением населения Рима вследствие гражданских войн. «Согласно результатам проведенной по приказу Гая Юлия переписи полноправных римских граждан, вместо трехсот двадцати тысяч человек, насчитывавшихся прежде, теперь оказалось налицо всего сто пятьдесят тысяч. Такой урон принесли гражданские войны, столь значительную часть народа (жителей собственно Города Рима — В. А.) они истребили, и это еще не принимая в расчет бедствий, постигших остальную Италию и провинции!» (Плутарх). Ой ли? Не лукавил ли старик из Херонеи? По мнению автора настоящего правдивого сочинения, в гражданской войне никак не могла погибнуть половина всех столичных получателей «анноны»[92].

Предложения популиста Долабеллы касательно отмены задолженности по квартплате и уж тем более — кассации долгов вообще, были модифицированы и, в конечном счете, выхолощены Цезарем. Не мог же он себе позволить та разочаровать спонсировавших его финансистов. С другой стороны, Гай Юлий не мог себе позволить испортить отношения и с беднотой. И «потомок Венеры» нашел своего рода «золотую середину». Отмена квартплаты на год, как уже говорилось выше, касалась тех, кто платил в Риме не более двух тысяч, а в муниципиях — не более пятисот сестерциев и носила разовый характер. Эта разовая мера облегчала на год положение съемщиков жилья, но через год все начиналось по новой, ибо стоимость аренды жилья не была снижена ни на асс. Психологический эффект этого данного диктатором квартиросъемщикам «шанса начать все сначала» был огромен, но по сути дела они ничего не выиграли. Цезарь прекрасно отдавал себе отчет во временном характере этой меры — он вообще принимал удивительно много мер, имевших разовый и временный характер.

Одной из таких эффектных, но не эффективных, эфемерных мер было зачисление должникам процентов в счет общей суммы задолженности. Сама задолженность никуда не делась. Она осталась прежней, процентная ставка снижена не была, все опять началось по новой. В итоге никто из должников не смог расплатиться по долгам, а убытки, понесенные заимодавцами, были хотя и ощутимыми, но не критическими, и уж тем более — не разорительными для кредиторов.

Как только речь заходила о реальном участии народа в государственной жизни, «любовь к народу» щедрого диктатора мгновенно исчезала.

По воле Цезаря в 46 году был изменен состав судов, ставший менее демократическим. Отныне в суде могли заседать только сенаторы и «всадники», но не эрарные трибуны — своего рода плебейские старейшины, следующий по значению за «всадническим» сословием слой римского населения.