Человеку нужен лебедь

Мильшин опустил парус и положил мачту. Густой туман клубами накатился с моря. Лодка вновь начала прихватывать дно. Мильшин выпрыгнул за борт, потащил бударку через отмель. Когда он влез на корму, Борис тихо спросил: где они? До поселка оставалось шесть-семь часов ходу. Борис снова потерял сознание.

Натыкаясь на меляки, Мильшин отыскивал промоины, потяжины, самые узкие места кос. Перетаскивался. Отступал. Брал мористее, прижимался к берегам. Борис подолгу не приходил в себя, а очнувшись, торопливо спрашивал о времени. Вслух подсчитывал, когда приедут? В полубреду говорил о сынишках, об Ольге. Кричал, что Мильшин давно грозился дать укорот ему, Борису. Что-то слепо искал руками вокруг себя, стонал. Пробиваясь к поселку, Мильшин испуганно думал, что не успеет довезти Бочарова живым.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На западном побережье не любят норд-веста. Бранят его «рваной шапкой». Перестанет — не говорят: затих, а скажут: сдох. Добром поминают его лишь те, кто хватанул на меляках осетров или икряных белуг.

Другое дело — моряна. Начинается она всегда спокойно. День, другой тянет легко, ласково. Потихоньку прибавляет и в полную мощь набирает силу лишь к концу недели. Не хочешь встречаться с нею лицом к лицу — всегда успеешь уйти с моря в затишной проток. Приносит она людям щедрые дары Каспия. О ней говорят уважительно, как о любимой женщине: нетороплива, мол, сперва умоется, распустит, расчешет косы, спокойно рассмотрит все, — и тогда уже и за дело.

Работы у моряны много. Зима закует море льдами. Весной пора рыбачить, на нерест косякам к берегу идти, перелетным птицам кормиться, но нет никому ходу — повсюду льды. Солнце день за днем без устали трудится, все равно ледяным оковам износу нет. Случается, март истекает, а в море даже ледоколы не пробьются. Моряна вздохнет могучей грудью, поднатужится и поднимет льды. Погонит их к берегам, вытащит на меляки и заросли. Потихоньку отступит, чтобы остались льдищи в затишках да на солнцегреве. Там они безвредные и исплачутся капелью.

После ледолома моряна отдыхает. А ее ждут, она нужна. В камышах наст: опавшие гнилые листья, остатки от косьбы, все вынести надо, чтобы новому легче расти. На луговинах сенокосы поднимаются — полить пора. Степные ильмени того и гляди высохнут, «свежака» ждут. Косяки икряных рыб стоят у самых берегов, видят заросли, а войти по мелководью не могут. Где отнереститься?.. А вдруг саранча отложила личинки в зарослях? Не залей их, и отродятся черными тучами крылатые разбойники, все сожрут.

И вот, наконец, моряна перед маем засвищет. Подведет воды к берегам и пойдет на штурм непроходимых крепей. Дней пять бьется. Не страшится, сил у нее много, отдохнула после ледолома. Осилит и пойдет хозяйкой расхаживать по камышам крупной зыбью, по луговинам — сильными течениями, в степи — врываться в ильмени. Любуется разноцветьем трав, тешится брачными играми рыбьих стад на полях и в чистых зарослях, слушает жаворонков, камышовок и перепелов.

Довольная сработанным в начале мая, осторожно стихает. Медленно забирает большие воды, остерегается, чтобы не обсохли рыбьи косяки, заигравшиеся на меляках.

После нее все преображается. Стремительно рвутся вверх и лохматятся листьями камыши, буйно пойдут в рост травы, зазеленеют берега даже сухих ильменей.

Летом моряны редкие, тихие. Подкатят воды к зарослям, пошумят зеленой крепью и стихнут. Словно знают — на окрайках камышей и на луговинах покосы, сено в валках и копешках. Лишь в разгар лета случается одна моряна. Хорошим хозяевам она нужна — отава после нее добро растет, а нерадивых учит. Не прибрался с сенокосом, а моряна тут как тут. Озорно прорвется через камыши, захватит незаскирдованные копешки, смешает их с настом: было сено — стал мусор.

А когда повернет солнце на осень, моряны чаще. И сильнее: ветер загустел, круче давит, быстрее гонит воды. Из глубин моря на сильные течения, что все идут к берегу, выплывают косяки воблы, судака, леща и стада сазанов, а за ними белужьи и тюленьи стаи. В зарослях половодье — перелетной птице раздолье; кормисты кабаньи пастбища.

И в начале ноября обязательно дует моряна: одним — хорошая, другим — плохая. Силушкой она — как майская. Но по зарослям с пожухлыми листьями перекатывает она не крупную зыбь, а волны с белыми гребнями. По скошенным луговинам течения — как в горных реках. Степь захлестнет — лишь вершины песчаных бурунов виднеются. Ильмени захлебываются, переполненные. Рады пастухи и чабаны — на всю зиму заполнит степные водопои, земля напьется вволю, и грянет весна тучными травами. Рыбаки ею недовольны — разметывает косяки, будешь до ледостава без толку цедить сетками море. Охотники горюют — смоет с меляков птиц, поднимет на крыло перелетную, и уйдет она на юг, отыскивая затишье. Уйдет и не вернется — скоро зима.