Человэльф

– Это не важно, я напомню, – поверил ей Борис, не заметив подвоха. – Тогда я рассказал тебе, что однажды мне довелось услышать, как поет одна девушка. Это случилось на острове Эйлин Мор, после того, как меня кто-то спас от неминуемой гибели в море. Я уже почти утонул, знаю это точно. Но очнулся на берегу, совершенно один, всеми брошенный и забытый…

– Бедняжка, – притворно посочувствовала Катриона. Но глаза ее лукаво блестели. Слезы в них уже высохли. – Давай я тебя утешу!

Но Борис проявил стойкость и отверг попытку Катрионы перевести разговор в другое русло. Приложив палец к ее губам, он продолжил:

– И вдруг я услышал чье-то пение. Сначала мне показалось, что это поет ангел. Однако, как я вскоре убедился, это была девушка. Она сидела на большом камне, на берегу моря, и пела на каком-то непонятном мне языке. Но когда я подошел ближе, она вдруг куда-то исчезла. Ты ничего не знаешь об этом?

– Что я могу знать о девушках, которых ты встречал в своей жизни? – говоря это, Катриона смотрела на него невинными ясными глазами. – Да и не хочу знать. Наверное, это была обыкновенная русалка.

– Если это и была русалка, то необыкновенная, – заявил Борис. – Она спасла мне жизнь. А потом перевернула всю мою душу. Именно в ту ночь, мне кажется, я и полюбил ее.

– Только кажется? – строго спросила Катриона.

– Я уверен, – ответил он, целуя девушку.

– Тогда и целуй ее, – с деланной обидой отвернулась от него Катриона. – Свою русалку. И к чему мне говорить об этом? Чтобы я ревновала?

– А я ее и целую, – сказал Борис. – Катриона, перестань ребячиться! Признайся же, наконец, что это была ты, а вовсе не твоя мать, в чем ты уже пыталась меня однажды уверить.

– Больно мне надо – сидеть по ночам на камнях и заманивать людей песнями, – не сдавалась Катриона. – А тем более моей маме! Говорю же тебе, это проделки какой-нибудь русалки.

Борис протянул руку и, прежде чем эльфийка успела понять, что он собирается сделать, подхватил медальон, который Катриона, соединив звенья цепочки, вновь повесила на шею после того, как получила его обратно. Раскрыл его и внимательно всмотрелся в изображение.

– Может быть, это действительно твоя мама, – произнес он нерешительно. –С этим я спорить не буду. Но есть факты, которые противоречат твоим словам. Для начала скажи мне, каким чудесным образом этот самый медальон оказался в моих руках? Если ты не забыла, это я вернул его тебе в ту ночь, когда ты спасла меня от рарога.

– Может быть, ты нашел его на берегу? – попыталась увильнуть Катриона. – Море часто выбрасывает на берег разные вещи, особенно после крушения какого-нибудь корабля.

– Нет, – решительно опроверг это предположение Борис. – Я думаю… Да что там думаю! Я уверен, что случайно сорвал его с шеи своей таинственной спасительницы, когда она перетаскивала меня на берег из лодки. В ту самую ночь, когда я чуть не утонул, пытаясь добраться с острова Барра до Эйлин Мора. Так ты будешь продолжать запираться или признаешься, как на духу?

Он почти с мольбой смотрел на Катриону. И она, не выдержав, сжалилась над ним.

– Признаю, что спасла тебя я. Но в остальном ты ошибаешься. Изображение в медальоне не мое, а моей мамы. И поэтому он мне так дорог. Это единственное, что мне осталось на память о ней.

И Катриона заплакала, как это часто бывало с ней, когда она вспоминала о своей матери. Борис обнял девушку, прижал к своей груди, утешая. Когда всхлипы стихли, он неуверенно спросил:

– Так все-таки это твоя мать пела той ночью на камне?

– Какой же ты наивный, – улыбнулись сквозь последние капли слез глаза Катрионы. – Конечно же, это была я.

И она поцеловала Бориса, чтобы закончить этот разговор и не отвечать на другие вопросы, которые у него могли появиться.

– А ты споешь мне еще? – спросил он дрогнувшим голосом спустя некоторое время, оторвавшись от ее губ. – Когда-нибудь?

Поцелуи Бориса смягчили сердце эльфийки, и она нежно произнесла:

– Почему когда-нибудь? Сегодня же ночью. Вот только найду на этом острове камень поудобнее. Это очень важно – восстановить всю мизансцену. Ночь, камень, луна… Люди такие романтики!

– А зачем ждать ночи? – спросил Борис, возвращаясь на старую колею. – Такой прекрасный день сегодня! Солнце…

– Ночью, – непререкаемым тоном ответила Катриона. – А пока сходи в Uamh-Binn и насладись музыкой природы. Или поброди по острову, поищи камень, на котором я буду петь этой ночью. Если, конечно, она будет лунной. А лучше искупайся в море и охлади свой пыл.

И Борис ушел из пещеры, обиженный. Это была их первая серьезная ссора. Он купался часа два в море, яростно молотя по воде руками и ногами, пока не устал и не заскучал по Катрионе. После бегства с острова Эйлин Мор они никогда еще так надолго не расставались.