Человэльф

Среди судей пронесся шепоток удивления и возмущения. Рарог Мичура недовольно поморщился. Он уже пожалел, что спросил. Зная нрав своих соплеменников, он ничуть не усомнился в правдивости слов эльфийки.

– Кто замыслил заговор против адмирала Сибатора? – спросил пэн-хоу Янлин.

– И кто вел переговоры с пиратами? – дополнил его вопрос туди Вейж.

– Я ничего не знаю об этом, – ответила Катриона. – И Борис тоже. Еще когда он только пытался добраться до острова Эйлин Мор, на его жизнь дважды кто-то покушался. Видимо, кому-то очень не хотелось, чтобы на маяке появился новый главный смотритель и помешал осуществлению плана, жертвой которого стал адмирал Сибатор.

– Однако новый главный смотритель не сумел помешать ничему, – вмешался очокочи Бесарион. – Может быть, он и был главным заговорщиком? Кто, кроме него, мог заменить светофильтры?

– Это мог сделать и сделал, по приказу сержанта Дерека, домовой Крег, который служил на маяке техником, – сказала Катриона.

– Поэтому ты и убила сержанта Дерека? – спросил тэнгу Тэтсуя. – А заодно всех его морских пехотинцев?

– Это была ошибка, – опустив голову, ответила Катриона. – Слишком большая доза дурман-травы. Дерек и его моряки должны были только заснуть. В худшем случае, проспать два-три дня.

– Но они умерли, – ундина Адалинда с осуждением взглянула на эльфийку. – Тебе их не жаль?

– Очень жаль, – призналась Катриона. – Это единственное, что мучает мою совесть. Но дурман-траву в котел с ромовым пуншем бросала не я и не человек, а домовая Скотти. Возможно, она хотела спасти своего сына Крега, которого сержант Дерек тоже собирался казнить. Но я предоставила ей эту возможность. Поэтому и не снимаю с себя вины.

Судьи переглянусь между собой. Подробности, которые они узнавали от Катрионы, проливали несколько иной свет на дело, которое раньше казалось им простым и ясным. Но эльфийка могла и лгать, пытаясь выгородить себя и своего любовника-человека. Однако зерно сомнения было посеяно.

– Ты понесла в своем лоне от человека, – гамадриада Дапн смотрела на эльфийку почти с сочувствием. – Почему ты не избавилась от этого плода запретной любви?

– Никогда, – побледнев, ответила Катриона. – Слышишь, никогда! Если так хочешь, то убивай своих детей. Если сможешь забеременеть.

Гамадриада Дапн, вскрикнув от обиды, откинулась на спинку кресла. Судьи глухо заворчали. Симпатию, которую они начали было испытывать к Катрионе, разом уничтожили ее резкие слова, обращенные к безобидной гамадриаде. Дапн все члены Совета ХIII считали ничтожеством именно из-за мягкости и незлобивости ее характера.

Эльбст Роналд произнес, перекрывая своим голосом поднявшийся шум:

– Varium et mutabile femina. Женщина существо непостоянное и изменчивое. Ты раскаиваешься в том, что совершила?

– Раскаиваюсь ли я в том, что полюбила человека? – повторила Катриона, словно раздумывая. Улыбнулась и ответила: – Нет, я не раскаиваюсь в этом. И, что бы ни случилось, никогда не буду раскаиваться. Ты удовлетворен моим ответом, повелитель Роналд?

– O tempora, o mores! – зарычал взбешенный эльбст. – О времена, о нравы! Истинно было сказано: исторгните зло из среды вашей. Auferte malum ех vobis.

– За любовь не судят, – возразила Катриона. – Nec sutor ultra crepidam. Не суди о том, чего не знаешь. Вы можете и должны судить нас только за те преступления, которые нам вменяют в вину.

– Ты сказала, – рыкнул эльбст. – Suum cuique. Каждому свое.

И он обратился к духам.

– Высокочтимые судьи! Вы выслушали суть дела, задали свои вопросы, сделали выводы. Теперь вы обязаны высказать свой приговор. Оправдать подсудимых или признать их виновными. Tertium nоn datur. Третьего не дано. Вам нужно время на раздумье? Мне – нет! Я говорю – виновны! Proditor pro hoste habendum. Предателя нужно считать врагом.

– Виновны! – взвился со своего стула кобольд Джеррик. – Canis mortuus non mordet. Мертвая собака не кусается. А что ты молчишь, Вигман? Подсчитываешь, во сколько обойдется казнь этих предателей?

– Виновны, – сказал гном, вставая. – Unum castigabis, centum emendabis. Одного накажешь, сотню исправишь.

Под нетерпеливым взглядом эльбста Роналда один за другим духи начали вставать и произносить свой приговор, комментируя его, как это предписывала традиция.

Туди Вейж:

– Виновны! Hominem non odi, sed ejus vitia. Не человека ненавижу, а его пороки.

Пэн-хоу Янлин:

– Виновны! Vitia erunt, donec homines. Пороки будут до тех пор, пока будут люди.

Тэнгу Тэтсуя:

– Виновны! Igni atque ferro vastare. Уничтожать огнем и мечом.

Юда Бильяна:

– Виновны! Mala herba cito crescit. Дурные примеры заразительны.

Очокочи Бесарион:

– Виновны! A capillo usque ad ungues. От волос на голове до ногтей на пальцах ног.

Рарог Мичура:

– Виновны! Semper percutiatur leo vorans. Пусть лев пожирающий всегда будет поражаем.

Ундина Адалинда:

– Виновны! Ad vitam aeternam. Во веки веков.

Гамадриада Дапн:

– Виновны! Casus incurabilis. Неизлечимый случай.

Леший Афанасий:

– Виновны! Ибо человек – это сloaca maxima. Великая помойная яма. Как и скопище разврата – человеческий город.