Человэльф

– Такой тарантайки я раньше на нашем острове не видел, наверное, этот чудак прибыл на пароме с Льюиса, – заявил ее словоохотливый собеседника, презрительно ухмыляясь. – Крошечный двухместный кабриолет, весь помятый, в царапинах, да еще и бурого цвета, который, возможно, раньше был красным. И как они в него втиснулись, не представляю! Машина явно не для мужчин. Да и не для приличной женщины, да еще такой красивой, как вы. Кстати, не хотели бы вы как-нибудь прокатиться на моем автомобиле? Уверяю вас, вы не пожалеете!

– Может быть, – обворожительно улыбнувшись, ответила Катриона и ушла, оставив толстяку на память приятный аромат своих духов и воспламеняющие воображение эротические мечты.

Отыскать сам бурый кабриолет ей не удалось. Но его, как и Эндрю МакКензи, запомнили многие жители острова, настолько экстравагантной была манера езды водителя, да и сама машина бросалась в глаза, как неопрятный и небритый бродяга на светском рауте. Так, расспрашивая, Катриона дошла по следам, которые оставил кабриолет, до заброшенного причала, а здесь они словно канули в море. Было уже темно, когда Бориса подобрала рыбацкая лодка, и никто этого не видел. Но Катриона о дальнейшем развитии событий догадалась сама. Вариантов могло быть только два – неизвестные похитители либо утопили Бориса здесь же, у берега, рискуя тем, что их кто-то заметит и помешает, либо отвезли подальше, с намерением утопить в море, где его тела уже никто и никогда бы не нашел, благодаря вечно голодным акулам и прочим морским обитателям.

Катриона опечалилась. Несмотря на то, что она Бориса никогда в глаза не видела, ей понравился этот не глупый парень, который старался держаться гордо и независимо, даже разговаривая по телефону, а сам смущался, словно юная гамадриада, при каждом удобном случае. Поэтому Катриона, вместо того, чтобы повернуть обратно, понадеялась на русское «авось» и продолжила поиски. Она взяла на прокат большую, военного образца, резиновую лодку с мощным мотором и прожектором, установленным на носу, и вышла в море. Шанс найти Бориса, да еще живым и здоровым, был один на бесконечность, как при игре в рулетку в подпольном казино. Но она решила рискнуть.

Лодка, тихо урча мотором, словно сытый довольный кот, рыскала между маленькими островками, которых здесь было слишком много для безопасного судоходства больших морских судов, а ночь становилась все непрогляднее и таинственнее. В любое другое время Катриона получила бы несомненное удовольствие от этой морской прогулки, хмурой луны, мрачных туч, раздраженных волн, обдающих ее солеными брызгами. Она всегда ощущала себя частью окружающей ее природы, какой бы та ни была – ласковой или сердитой. Опасность, которая в эту ночь явственно витала в воздухе, ее не пугала, наоборот, волновала и бодрила. Но сейчас Катриона воспринимала все эти природные явления с точки зрения безопасности человека. И уныло думала, что ее надежды тщетны.

Она едва увернулась от какого-то парусного судна, которое бесшумно, подгоняемое ветром, выскочило из ночного мрака и стремительно исчезло в нем же. На палубе не было никого, и ни одного опознавательного огня. Даже в капитанской рубке было темно, словно судном никто не управлял. Но Катриона не успела удивиться, потому что почти сразу же она увидела в свете прожектора барахтавшегося в море человека. Он слабо бил по воде руками, пытаясь удержаться на плаву, но вскоре неизбежно должен был пойти на дно, перепуганный, усталый, в мокрой, стесняющей движения, одежде. Катриона подоспела вовремя – еще бы одно мгновение, и его голова навсегда бы скрылась под водой. Пришлось схватить его за волосы, чтобы вытянуть на поверхность моря. Потом затаскивать в лодку. Человек, пропитавшийся водой, как губка, оказался неожиданно тяжелым. Он был почти без сознания, и ничем ей не помогал. Он уже успел наполнить свои легкие соленой водой, и даже не мог вздохнуть. Катрионе пришлось сделать ему искусственное дыхание. Сильный толчок сложенными ладонями в область сердца – и глубокий выдох в приоткрытый рот. Толчок – выдох… Толчок – выдох… Ребра человека жалобно хрустели под ее маленькими, но сильными руками. А губы неожиданно ожили и приникли к ее губам с ласковостью теплого бриза…

Катриона была до того ошеломлена этим нежданным поцелуем, что даже не возмутилась. Вместо гнева она почувствовала радость, что человек ожил. Она спасла его. Вытащила из когтистых лап смерти, которыми та уже зацепила его. Да и поцелуй, если быть предельно честной с самой собой, был ей приятен. Губы Бориса, а она уже не сомневалась, что это он, были теплыми и нежными.

– А ты на многое способен, парень, – сказала вслух Катриона, глядя на потерявшего сознание человека, который неподвижно лежал на дне лодки. – Даже сейчас. А что будет, когда ты придешь в себя? Боюсь даже представить!