Человэльф

Но после ужина, когда Крег ушел в свою комнату, Скотти начала мыть грязную посуду, а Аластер – отмывать от краски свои кисти, что-то сердито бормоча себе под нос, Борис почувствовал скуку, которая вскоре перешла в смутное беспокойство. Он долго не мог понять его природы, пока вдруг его не озарило – Катриона! Он беспокоился из-за девушки. Уже приближалась ночь, а ее все еще не было. Он помнил ее обещание, и весь этот долгий день с нетерпением ждал, когда скроется солнце и наступят сумерки. Ждал, тщательно скрывая это даже от самого себя. А июльская ночь была так коротка! Борис почему-то был уверен, что с восходом Катриона опять уйдет. И сейчас каждая минута, сокращавшая время их будущего свидания, казалась ему безвозвратно и напрасно потерянной.

Борис ждал до полуночи, а потом еще добрых полчаса. Но Катриона так и не пришла. И он неохотно возвратился в свою комнату, не раздеваясь, лег на кровать и долго еще не смыкал глаз, надеясь, что вдруг робкая рука Катрионы постучит в его дверь, или он услышит ее голос. Наконец сон одолел его. Спал Борис в эту ночь очень беспокойно. Ему снилось пылающее солнце, которые грозило выжечь ему глаза, а он почему-то не мог отвести от него взгляда. Затем он вдруг оказался на лодке посреди океана, и внезапно началась буря. Лодку бросало вверх-вниз на волнах, которые накатывали одна за другой. Весел почему-то не было, паруса тоже, и он чувствовал себя беспомощным и слабым посреди разбушевавшейся стихии. Затем его накрыло гигантской волной, и все поглотила удушливая тьма…

Проснулся Борис от того, что кто-то тряс его за плечо.

– Катриона, – пробормотал он спросонок, еще не открыв глаза.

Но когда открыл, то вместо милого личика девушки увидел над собой толстую ухмыляющуюся физиономию млита Сибатора.

– Вставай, любовничек, – прогремел тот на весь дом. – И не забудь надеть… А, да ты уже в штанах! Это у людей так принято – спать одетыми? Или ты шлялся всю ночь напролет, слушая пение местных сирен и танцуя с ними под луной?

– И вам доброе утро, адмирал, – недовольно буркнул Борис. Пробуждение не предвещало ничего хорошего в этот день. Во всяком случае, утро уже было безнадежно испорчено.

– И тебе, человек, – хмыкнул млит. – Но не для всех оно будет сегодня добрым, вот что я тебе скажу. Поэтому я здесь. Ты помнишь наш разговор?

У Бориса в голове как будто щелкнул выключатель, и яркий свет озарил потаенные уголки его сознания. Млит снял свое заклятие.

– О «Летучем Голландце»? – ответил Борис. – Да.

– Тише, – пророкотал, как океанский прибой, млит. – Вы, люди, в таких случаях говорите, что и у стен есть уши. Этот маяк построили люди, поэтому ничуть не удивлюсь, что они не забыли об этом слуховом приспособлении. Наверняка здесь есть подслушивающее устройство, которое позволяет слышать все, о чем говорят в комнатах. Но о нашей тайне никто не должен знать до последней минуты.

– И когда она наступит, эта последняя минута? – хмуро спросил Борис.

– Когда ты увидишь на горизонте, как мой фрегат на всех парусах гонится за этим проклятым «Летучим Голландцем», а тот удирает от него что есть мочи, забыв о всей своей спеси. Это будет сегодня. Точнее сказать пока не могу. Придется тебе нести круглосуточную вахту, чтобы не пропустить это замечательное зрелище.

– И как я объясню это Крегу и Аластеру? Если не Аластер, то Крег обязательно спросит о причинах моего служебного рвения. Он люто ревнует к своему маяку.

– Объясняй, как хочешь, – буркнул млит. – Вам, людям, врать привычнее, чем нам, духам. Но смотри, не проговорись прелестнице Скотти! А то с тобой может случиться то же самое, что с твоим предшественником.

– Вы думаете, что Скотти…, – Борис не договорил. Он вспомнил, как Скотти рассказывала о смерти француза. Еще тогда его удивило ее знание подробностей, которых она знать не могла, если не была, по крайней мере, свидетельницей преступления. Но потом млит наложил на него свое заклятие, и он все забыл. – Невероятно!

– А что в этом невероятного? – удивленно взглянул на него млит. – Запомни, человек: от домовых можно ожидать всего. Я даже не уверен, что Скотти – старуха. Может быть, она юная девушка. А обратилась в старуху, чтобы было удобнее и безопаснее творить свои черные дела. Домовые – прекрасные оборотни. Они могут превратиться во что угодно, если потребуется. А иначе как она могла бы соблазнить этого француза? Не думаю, что он польстился бы на эти мощи, которые мы оба с тобой видели. Вот ты бы смог?

Борис невольно представил себе, как обнимает и целует Скотти, и его передернуло от отвращения. Скотти была доброй и приветливой старухой, но все-таки старухой. Млит был прав.

– А как же Аластер? Он тоже юноша? – спросил Борис, уже почти убежденный. – Ведь они давно муж и жена, насколько я понимаю. И воспоминания у них общие.

– Тоже прикидывается, – заявил млит. – По-моему, они оба – профессиональные террористы со стажем. Ты слышал, как Аластер рассказывал о маяках, на которых служил?

– И очень часто, – невольно улыбнулся Борис.