Человэльф

Катриона в бессильной ярости закрыла глаза, чтобы не видеть ухмыляющейся физиономии Грира.

Млит Сибатор блаженствовал, попивая бесцветный коньяк столетней выдержки в своей адмиральской каюте. Все было готово для «большой охоты», как они в целях конспирации условились с Грайогэйром называть операцию по захвату «Летучего Голландца». Один из двух фрегатов был превращен в подобие торгового судна, ему даже сменили имя, назвав «Эдинбургский замок». Этот замок считался в Шотландии одним из самых густозаселенных привидениями, и новое название фрегата соответствовало тому, что охотиться они собирались за призраком, если принимать во внимание суеверия.

Сам Сибатор был не суеверен и в существование корабля-призрака не верил. А потому спокойно и даже охотно согласился, когда Грайогэйр предложил ему план, как изловить неуловимого «Летучего Голландца». Согласился с одной-единственной поправкой – план стал считаться их общим детищем. Идея была Грайогэйра, но фрегаты – его, Сибатора. А потому совесть млита осталась чиста. Во всяком случае, в его собственных глазах. А мнение всех других духов ему было, по правде говоря, безразлично. За исключением эльбста Роналда, разумеется. И не потому, что Сибатор уважал эльбста. Он его боялся.

Роналд дал ему все – адмиральский чин, членство в Совете ХIII, высокое общественное положение и неограниченную власть. А взамен потребовал только преданности. Это была такая малая плата, что Сибатор даже недоумевал. Но именно непонимание и вызывало страх. Млит знал, что отнять все, что он имеет, эльбст может в любой момент, по своей прихоти, и никто не возразит ему. Его, Сибатора, почему-то не любили в мире духов, и все были бы только рады его унижению и падению. Это вызывало у млита еще больший страх и еще большую преданность эльбсту Роналду. И усиливало его ненависть ко всем остальным духам, даже к таким же млитам, как и он сам.

Захват «Летучего Голландца» должен был еще больше возвысить млита Сибатора в мире духов, и даже, быть может, сделать его вторым по значимости в Совете ХIII, после, разумеется, эльбста Роналда. И дело было не в том, что корабль-призрак отправил на дно множество человеческих кораблей. Главной его виной было то, что он бросил вызов неограниченной власти эльбста Роналда. Он заявлял о своем праве на существование независимо от того, что мог подумать или сказать по этому поводу всемогущий глава Совета ХIII. А такое не могло проститься. Поэтому эльбст приказал уничтожить «Летучего Голландца», не жалея ни времени, ни средств. И выбрал для этой цели не кого-нибудь, а именно его, млита Сибатора. Это было высокое доверие и высочайшая честь, которую Сибатор собирался оправдать и заслужить. Поэтому он уже так долго бороздил море на своем корабле, оставив на берегу и на будущее все те плотские удовольствия, без которых его жизнь была невыносимой, говоря откровенно. Но, кажется, его испытание подходило к концу. Не далее как этим вечером «Летучий Голландец» должен был заглотить брошенный ему золотой крючок и бесславно погибнуть. Другого финала не могло и быть. Сибатор в этом нисколько не сомневался.

Поэтому он с таким удовольствием попивал сейчас свой бесценный коньяк и думал, что уже завтра к его услугам будут самые фешенебельные злачные места мира, и он постарается компенсировать свое долгое вынужденное заточение в море, все ночи, проведенные в одиночестве на фрегате. Может быть, русского царя и удовлетворяла его личная каюта, но ему, млиту Сибатору, она всегда казалась слишком тесной и неудобной.

В дверь каюты постучали. Сибатор допил свой коньяк из большого бокала, который в его руках казался крошечным, как наперсток, и только потом откликнулся.

– Кого там принесло?

– Капитан Эндрю, адмирал, – послышался голос из-за двери. – К тебе курьеры с письмом из посольства Эльфландии. Говорят, что их направила некая Катриона.

– Впусти их, Эндрю, – благодушно пророкотал млит. Он выпил слишком много коньяка, чтобы злиться на кого бы то ни было. – Вероятно, это контракт с новым главным смотрителем маяка на острове Эйлин Мор. Я жду его с утра.

– Это рароги, адмирал,– после некоторой паузы многозначительно произнес капитан Эндрю. Как и большинство водяных, он недолюбливал племя рарогов, считая, что они способны на убийство просто из-за своего плохого настроения, не говоря уже о том, когда им за это платили.

– И что с того? – вскипел Сибатор. Он ненавидел, когда его приказы не выполнялись мгновенно, независимо от причин. Сначала выполни приказ, а потом возрази, если тебе не дорога жизнь, любил говорить Сибатор и первый, а зачастую и единственный, смеялся этой шутке. Но многие знали, что в этой шутке была слишком высока доля истины, когда дело касалось самого млита. – Мне повторить свой приказ?

– Нет, адмирал, – раздался испуганный голос. И послышались поспешно удаляющиеся шаги, переходящие в бег.