Чем заканчиваются все дороги? (СИ)

- Шли мы через лес долго – я, Иорвет и еще шестеро, один из которых этот… Боялась я его, в общем. Сильно боялась… Шли мы, точнее, сначала ехали верхом. Знаете, никогда не думала, что от езды на лошади шагом может так болеть… всё! – Алиса попыталась рассмеяться, но вышло у нее это плохо. – Я, когда, наконец, привал делали, с этой лошади просто падала, как мешок, и лежала на земле. Лежу, бывало, и думаю: а ведь лошадь надо того, расседлать… Обтереть, накормить… Я же видела, как они, эльфы, управляются. Верите – вот вроде и не по своей воле я там оказалась, и не надо оно мне, а со стыда чуть не сгорела. Неудивительно, думаю, что они нас bloede d’hoine-ами зовут; им вон, хоть бы что – хотя тоже ведь и устали, и не жрали, и не спали; а я лежу и шевельнуться мне больно. Но тут Иорвет, спору нет, выручал меня очень. Эдак, будто невзначай и не подавая виду – но и лошадь мою обиходит, и кусок получше подсунет, и своих за дровами пошлет, за водой, чтобы ко мне и близко никто не подходил. Готовили они сами, в основном – птицу подстреленную, иногда пшенку варили. Меня не трогали вообще; да и толку-то им с меня было… Один раз Иорвет даже стеганку эту свою мне дал, чтобы я на ней выспалась. Видать, понял, что еще одна моя ночевка на том плаще тонком, что они мне выдали в лагере – и все, полезет он в свой тайник сам… Но я опять отвлеклась.

- Ты рассказывай всё, как сама помнишь, - мягко сказала Трисс. Взгляд ее слегка затуманился, она явно вспомнила то, что отлично помнили они с Геральтом оба – и про путь через леса, и про беспомощность, и про «лежать мешком»…

Алиса чуть заметно кивнула ей. Глаза ее, темные и выразительные, потеплели.

- Ну так вот. Потом с лошадей слезать нам пришлось. Эльфы еще долго спорили, кто останется их караулить. Видимо, сперва спланировали так – а в дороге вышло эдак. Иорвет, я так поняла, хотел, чтобы тот, который меня просто ну чуть ли не до обморока пугал, остался. А он – то ли заподозрил что-то такое, то ли еще что, - уперся и ни в какую. Они всё по-своему, конечно же, говорили; но я к тому времени уже научилась хотя бы отдельные слова различать. Спасибо Киарану, он за те дни, что я в лагере сидела, хоть чему-то научил. Он вообще славный парень, этот Киаран. Жалко, что… Ну, в общем, жалко. В общем, в конце концов, этот, страшный который, с нами дальше пошел, а с лошадьми остался совсем безвредный. Он за всю дорогу и слова-то лишнего не сказал…

- Чем он тебя так пугал – ну тот, который страшный? – спросила Трисс.

- Будто ты не знаешь, - проговорил ведьмак, - чем скоя’таэли пугают bloede d’hoine…

- Да нет, ничего такого, - сказала Алиса. – Он мне не угрожал. Пальцем не тронул. Даже не говорил со мной. Просто смотрел так… - Алиса поежилась. – А потом, в одну из ночевок, Иорвет мне сказал: он, мол, хочет тебя убить. Я ему говорю: спасибо, конечно, за такое известие – но для чего оно мне-то? А он: всегда, мол, лучше знать, что на уме у того, кто у тебя за спиной. Я в ответ: и что, дескать? Можно подумать, я что-то успею или смогу сделать, если он и вправду станет меня убивать?.. А Иорвет посмотрел на меня этим взглядом своим; знаете, наверное - когда он сам как статуя деревянная, а глядит так, будто наизнанку тебя выворачивает… Посмотрел, вывернул и говорит: пока я не прикажу, никто тебя не тронет. «Знаешь, - говорит, - beanna, что такое дисциплина?» Мне, честно сказать, от этих его слов еще страшнее тогда стало, чем от взгляда того эльфа… Риордаин его звали, кажется.

Ведьмак что-то буркнул в пиво; Трисс показалось - «и этот ублюдок жив, надо же».

- В общем, еще через полдня, уже пешком, пришли мы в какой-то очередной лес. А в лесу оказался вход не то в пещеры, не то в катакомбы. Тут Иорвет мне инструктаж устроил. Как войдем, говорит, ничего не бойся и держись все время так, чтобы я тебя видел. Идти под землей, говорит, придется долго; может стать страшно, может показаться, что мы заблудились и никогда отсюда не выйдем. Не верь этому чувству, говорит, и вообще ничему и никому не верь, только мне; я, говорит, знаю, что делаю, и вообще – осталось совсем чуть-чуть и всё будет хорошо. Ну что делать. Полезли мы в эти катакомбы. Местечко, конечно - мерзее не придумаешь, но кто бы сомневался. Зато, знаете ли, хотя бы не под дождем. В общем, чтобы не рассусоливать лишнее: пришли мы на место. Место как место. Коридор, а в нем – дверь. В стене коридора. Не тупик, а, знаете, как в гостевую комнату корчмы. Деревянная. Просто дверь. Стоим. И тут Иорвет спрашивает меня: что ты видишь, мол? Я плечами пожала: дверь вижу, говорю. – Какую? – Обыкновенную такую дверь…. Смотрю – а они все озираются, факелами светят. Стены щупают. В эту дверь чуть ли не носом, все шестеро… Я показываю пальцем: так вот же она, вы чего, мол? А они стены щупают, и дверь щупают, и по-своему переговариваются, не то раздраженно, не то с каким-то то ли уважением непонятным, то ли удивлением… И тут я понимаю, что они дверь эту не видят! Понимаете? Нету для них двери, и все тут! – голос Алисы взволнованно задрожал.