Чем заканчиваются все дороги? (СИ)

- Понимаем, - сказала Трисс, глядя на Алису с каким-то новым выражением в глазах. – Иллюзия… Мастерски, скорее всего, наложенная, раз они ее даже наощупь обнаружить не смогли.

- Воот! – сказала Алиса. – Но я-то до этого магию видела только один раз, порталы эти ваши… А тогда, возле той двери, я, наконец, начала понимать, что порталы, видать – это еще цветочки. И тут уже я понимать начала потихоньку, кто же, точнее, что же я могу быть здесь такое, если для меня вся эта магия – нет ее попросту… - Алиса сглотнула, посмотрела сначала на Трисс, потом на ведьмака. – Не по себе мне стало, в общем. Отойдите, говорю. А то мало ли что… Мне-то, судя по всему, ничего – а вам хрен его знает… Иорвет скомандовал своим, они к углу отошли; а Риордаину этому что-то буркнул – и тот чуть ли не рысью дальше по коридору поскакал. Я еще подумала, помню – на разведку, наверное… Ну так вот. Берусь я за кольцо двери – и тут мне так страшно стало, что разом вспотела вся, как мышь, и ноги отнялись. Думаю: иллюзия-то ладно, не действует на меня. Но пес его знает, что там еще припасено? А вдруг как треснет меня сейчас молнией, и всё: помер Клим, да и хер с ним!

Геральт мрачно хохотнул. Трисс промолчала.

- Но тут меня словно осенило. Сняла я плащ, что мне Иорвет дал, и куртку эльфскую стеганую, еще из лагеря которая. Осталась в своем, в чем из своего мира, так сказать, явилась, - здесь Трисс одобрительно закивала, - чтобы, значит, ничего на мне не было здешнего, а то мало ли что, какая сигналка на что срабатывает? Открыла я дверь эту. Захожу. А там… Ну, в общем, было там чем поживиться. Комната размером со всю эту корчму, я так думаю. И лежит там столько всего всякого, что до этого я думала – такое только в кино бывает. В смысле, на картинках… Слышу – Иорвет мне снаружи: что видишь, beanna? А я стою и не знаю, как бы ему описать без мата, что я вижу, - Алиса усмехнулась. – Ты лучше , кричу ему, прямо скажи: тебе что нужно-то отсюда? Что мне искать надо? Потому что тут столько всего, что я боюсь, неделю тут рыться… А он мне: вытаскивай все, что поднять сможешь, мы тут разберемся! И слышу – голос сразу веселый такой, по-нехорошему веселый. Тут-то мне все ясно и стало… Что втравили меня в самый обычный грабеж. Что командир наш беличий пошумел-пошумел насчет идей, а потом прикинул хрен к носу и понял, что ни черта у него не выйдет, что затея эта гиблая, и что, пожалуй, хватит – набегался по лесам и болотам, пора и на покой. А с такими деньгами, что мы сейчас из этого тайника вытащим, на покой можно хоть где, хоть при дворе в Нильфгаарде… Грустно мне стало отчего-то, точнее, даже не так – горько. Везде, думаю, одно и то же. И Иорвета можно понять, думаю. Я на его месте давно бы уже сказала – да провалитесь вы все; дела мне до вас больше никакого нет… А уж после того, как его второй раз продали – и подавно. Правильно, думаю, всё он сделал: собрал самых верных парней своих, с кем прошел бок о бок столько, что они ему поближе, чем любая семья будут… Наберут сейчас деньжищ – и поминай, как звали; куда-нибудь в теплые страны, вино пить и на боку лежать до конца своих дней.

Кривая ухмылка поползла по щеке ведьмака. Кривая – но какая-то понимающая.. Трисс незаметно сжала его руку под столом, внимательно и даже сочувственно глядя на Алису. Та допила вино, отставила бокал, почему-то уставившись на него с сомнением во взгляде.

- Так думаю я, - продолжала она, не дождавшись от ведьмака и чародейки никакого ответа, - а самой так горько почему-то. Будто он меня, знаете, в чем-то обманул. Что за глупость, тут же сама себе говорю, тоже мне – нашла рыцаря в сияющих доспехах. Да и на кой черт мне-то они, его доспехи и белое пальто? И тут меня как молотком по башке тюк – мыслью: вот, мол, о чем беспокоиться нужно, так это о том, куда он меня теперь денет. Вправду назад отправит, как обещал? Или – именно что по затылку тюк, да и бросит, например, вот прямо здесь, в этих катакомбах? А может, до конца дней моих за собой таскать будет, как живой ключик к таким вот шкатулочкам?.. Руки у меня тогда дрожали так, что я аж испугалась: сейчас пороняю горшков каких-нибудь золотых, звону и грохоту будет – сбегутся те, кто не очень-то хорошо, смотрю, этот схрон стережет… И тут Иорвет мне из-за двери: хватит мямлить, Алиса, хватай, сколько унесешь, и выходи! Меня аж как током ударило; он ведь меня по имени звал, только когда… - она вдруг смутилась и покраснела, совсем по-детски, так непохоже на нее саму, только недавно стоявшую на сцене и царившую над столькими людьми.

– Ну, в общем, тогда, - сказала она, опустив глаза.

Трисс понимающе и почему-то очень печально на нее посмотрела. Ведьмак выпил водки.

Алиса кашлянула. Налила себе в бокал еще вина из бутылки, принесенной бесшумной подавальщицей.

- Ну так вот. Выхожу я, волоку, что называется, в трех руках. А эти, - тут она рассмеялась в голос, но как-то невесело, - представляете, они уже с мешками стоят!

- Да уж… Подготовились, сукины дети, - проворчал ведьмак.