Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Но в недели, предшествующие Ялтинской конференции, обстановка становилась все мрачнее. До сих пор советское правительство не возражало, чтобы западная граница Польши проходила по Одеру, возможно включая города Штеттин и Бреслау. Внезапно появились признаки, что русские собираются отодвинуть эту границу еще дальше на запад. Например, в «Правде» появилась длинная статья министра пропаганды Национального комитета Польши, утверждающая, что новая граница на Одере должна проходить к месту слияния нижней (западной) Нейсе, а затем к югу, по Нейсе, к чешской границе возле города Герлиц. В регионах, которые впервые было предложено уступить Польше, жило несколько миллионов немцев. Их и еще примерно шесть миллионов человек, живущих к востоку от Одера, предстояло переселить в Германию. Если коммунисты будут контролировать Польшу, они будут крепко давить на всю Германию и Западную Европу. Более того, эту границу рано или поздно придется защищать силой. Поэтому, отправляясь в Ялту, президент и премьер-министр не могли знать, с какими новыми требованиями они столкнутся.

Не было часа, чтобы во время конференции не возникал польский вопрос. Он обсуждался и в частных беседах Черчилля, Сталина и Рузвельта; и на групповых встречах министров иностранных дел; и чуть ли не на всех пленарных заседаниях. Он стал испытательным полигоном для идей Запада и коммунистической России – двух концепций безопасности.

Бесконечный спор всегда вертелся вокруг двух вопросов:

1. Где должны проходить границы Польши? Ответ на этот вопрос определял, сколько жизненного пространства получат польский и немецкий народы.

2. Кто будет руководить Польшей? Ответ на этот вопрос, скорее всего, определял, будет ли Польша независимым государством или зависимой частью советской зоны контроля.

В самой первой беседе по этому вопросу Рузвельт попытался уговорить Сталина немного смягчить позицию в отношении западных границ. Он скорее убеждал, нежели спорил. Он вспомнил, как в Тегеране говорил, что, по его мнению, американский народ одобряет линию Керзона в качестве восточной границы Польши, но, если советское правительство согласится оставить Польше Львов и нефтяные месторождения в этой области, это будет выглядеть очень благородно.

Так зафиксировано в записках Болена. Из записок Мэттьюза об этой встрече создается несколько иное впечатление о замечаниях Рузвельта: «В Соединенных Штатах живут шесть или семь миллионов поляков. Как я говорил в Тегеране, я в основном одобряю линию Керзона… Поляки хотели бы получить Восточную Пруссию и часть Германии. Мое положение на родине укрепилось бы, если бы Советский Союз смог что-нибудь уступить Польше. В Тегеране я поднял вопрос о том, чтобы отдать им Львов. Сейчас последовало предложение отдать им нефтяные месторождения к юго-западу от Львова. Я не делаю определенного заявления, но надеюсь, что маршал Сталин сможет сделать шаг в этом направлении».

Тогда же Черчилль сказал, что, несмотря на критику, британское правительство будет поддерживать линию Керзона, понимая, что после мучений, которые перенесла Россия, защищая себя и освобождая Польшу, ее требование основано не на силе, а на праве. Однако, если Россия великодушно пойдет на уступку, предложенную Рузвельтом, это будет в высшей степени похвально.