Череп из Коннемара

Мартин: Вот черт, ну и вечерок задался. Водить машину, пить и колотить черепа…

Мартин выходит из комнаты через парадную дверь, забыв мешок в комнате

Мик: Не забудь свой мешок с черепками, Мартин!

Мартин неспешно возвращается, улыбаясь, и подбирает мешок с пола.

Мартин: Я бы и голову свою забыл, если бы она не была прикручена к шее. И мама моя мне говорит: «Ты, Мартин, и голову свою забудешь». Точно.

Уходит. Его голос из-за кулис.

Я то не забуду пристегнуться, Мик, я хорошо усвоил твой урок вождения.

Слышно, как Мартин смеется.

Мик(тихо): Поступай, как знаешь, скотина…

Берет в руки молоток и какое-то время вертит им.

Это все равно ничего не изменит.

Он стремительно уходит, прихватив с собой молоток, выключает за собой свет, слышно, как во дворе заводят машину.

Сцена четвертая

Входит Мик, включает свет. Его рубашка залита кровью. Он вытирает испачканный кровью молоток и кладет его на стол, затем подметает пол, выметая осколки в соседнюю комнату. Окончив уборку, усаживается в кресло. Раздается стук в дверь. Мик впускает в дом Мэриджонни.

Мэри: Мик.

Мик: Мэриджонни.

Мэри: Холодно.

Мик: Полагаю, холодно.

Мэри: Очень холодно, Мик.

Мик: Так ведь, кажется, ночь на дворе.

Мэри: Действительно, ночь.

Мик: Полагаю, ты зашла пропустить стаканчик виски?

Мэри: Если только у тебя найдется стаканчик, Мик.

Мик наполняет два стакана.

Мэри: Я только что с игры в бинго.

Мик: И сколько раз ты выиграла сегодня?

Мэри: Сегодня только три. Закончилась моя флуоресцентная ручка.

Мик: У-у, так всегда бывает с этими ручками. Значит, вечер не удался.

Мэри: Я выиграла только три билета на водные горки в аквапарке. Мне это ни к чему. (Пауза.) Тебе они не нужны, Мик?

Мик: Не нужны, Мэри. Я никогда не был любителем этих горок. Никогда не видел в них толку.

Мэри: Тогда отдам Мартину или еще кому-нибудь. А Мартин умеет плавать?

Мик вытирает кровь со своей одежды.

Мик: Держу пари, не умеет.

Мэри: Что это с тобой, Мик? Ты что, красил что-нибудь?

Мик: Точно, красил. В ярко красный цвет.

Мэри: Пятна останутся.

Мик: Это всего лишь старая рабочая рубашка, Мэриджонни. Что ей будет?

Мэри: Ничего. (Пауза.) Я слышала историю об исчезновении твоей жены, Мик. Это ужасно. Если даже спустя семь лет после смерти ты не обретешь покой, когда же ты его обретешь?

Мик: Никогда не будет тебе покоя.

Мэри: Даже думать не хочу о том, как кто-то будет убегать, прихватив мои кости.

Мик: С твоими костями никто никуда не убежит, Мэриджонни. Для начала им понадобится грузовичок.

Мэри: Это зачем?

Мик: Да, ни за чем. Просто, временами кажется, кость у тебя, вроде, широкая.

Мэри: И вовсе не широкая. Я просто слегка жирная, вот и все.

Мик: Слегка жирная, точно, точно. Действительно.

Мэри: Настроение у тебя сегодня какое-то странное, Мик.

Мик: Да. Краски, наверное, надышался, или вроде того.

Мэри(пауза): Слыхал, Рэй Дули лишился работы гидом?

Мик: Слышал. Уж, конечно, если будешь швырять дерьмо в Америкашек, тут лишишься работы.

Мэри: Верно.

Мик: Да еще травил им анекдоты о Вьетнаме.

Мэри: В следующем месяце его брат переезжает в Бостон.

Мик: В следующем, говоришь? Не самая долгая помолвка. Мы с Уной пять лет были обручены, и нам эти пять лет были очень нужны. Ну, знаешь, там, чтобы разглядеть всякие недостатки и принять их.

Мэри: А какой был ее саамы большой недостаток, Мик?

Мик: Да, по правде, не было у нее больших недостатков. Только маленькие. Ну, мелочи, понимаешь? Она никогда не умела нормально сыр заворачивать. Ну, знаешь, после того, как отрежет. Она просто оставляла его лежать прямо на воздухе. И с хлебом то же. Она и хлеб никогда как следует не заворачивала. Ну, понимаешь, когда делала сэндвичи или типа того. И омлет у нее был отвратительный, не знаю, почему, ведь его так легко готовить. У нее он всегда получался то серый, то пригоревший.

Мэри: Значит, ты по ней не скучаешь.

Мик: Скучаю. В смысле, омлет — это не так уж важно. Мы просто его редко готовили и все, понимаешь? (Пауза.) Мне не хватает ее болтовни. Уна умела наполнить дом своими разговорами. И она всегда была на моей стороне. Знаешь, в драке, или когда люди говорили обо мне гадости. Если бы она услышала сплетню о том, что я ее убил, она бы первой встала на мою защиту.