Черепашки-ниндзя против Тренидатов

  На экране появилась недовольная физиономия. Туповатое лицо полицейского выражало недо­вольство тем, что журналисты совали свои носы везде и мешали спокойно разбираться в происшест­вии. Но когда лейтенант заметил, что на него наведена кинокамера, он постарался изобразить некое подобие улыбки.

-   Сейчас пока нечего говорить, - ответил он. - ­Могу только повторить то же, что уже было сказано: из музея ничего не пропало. Следовательно, версия об ограблении отпадает. В настоящий момент наши сотрудники прорабатывают версию лич­ной мести мистеру Болдуину.

  Полицейский уже отвернулся, чтобы уйти. Но комментатор поднес микрофон ему под нос.

-   Вы считаете, что это возможно? - спросил он.

  Лейтенант остановился, нахмурился еще больше и снова повернулся к камере.

-   Я считаю, что расследование шло бы в два раза быстрее, - неожиданно повысил он свой гро­могласный баритон, - если бы всякие любители сенсаций и скоропалительных выводов не совали свои носы куда не следует и не мешали работать! Они только тормозят расследование! Налогопла­тельщикам следовало бы задуматься над этим!

  И лейтенант полиции ткнул указательным паль­цем прямо в камеру. Потом он развернулся и пошел прочь.

-   Но ведь это же моя работа! - стал оправдываться журналист. - И я хотел, чтобы было лучше.

  Но его уже никто не слушал, кроме телезрителей, которые находились в это время у экранов своих телевизоров.

-   Ладно, - с сожалением произнес журналист. - Раз полиция не желает с нами разгова­ривать попробуем взять интервью у самого мисте­ра Болдуина. А вдруг лейтенант Лоумен прав и сегодняшний ночной погром в Уайтхолл-галери вызван личной местью самому мистеру Болдуину?

-   Ничего у них не получится, - тихо сказал Донателло.

-   Это еще неизвестно, - ответил Рафаэль.

-   Что ты хочешь этим сказать? - удивился Донателло.

-   Смотря, как поведет себя этот мистер Болдуин, - объяснил Рафаэль. - Если он сболтнет больше, чем надо, то полиция может выйти на Эйприл.

-   Ты думаешь, что Эйприл им что-нибудь расскажет? - удивленно спросил Донателло.

-   Эйприл может и не скажет, но у нее возможны неприятности, - ответил Рафаэль.

-   Это ей не впервой, - спокойно сказал Микел­анджело. - Другое дело, что Эйприл не будут давать прохода с разными расспросами ее же кол­леги.

-   Тише, - остановил друзей Леонардо. - Да­вайте послушаем, что будет говорить сам Болдуин.

  В этот момент на экране появилось лицо вла­дельца галереи мистера Болдуина. Он нервничал, руки его дрожали. Он еще никак не мог сообра­зить, что же на самом деле произошло этой ночью. У него возникали в голове всякие мысли по этому поводу, в том числе и слова Эйприл, которые она сказала накануне, возвращая картину. Мистер Болдуин благодарил девушку за оказанную любез­ность и возвращение картины, а также за то, что она дала слово никому и нигде не говорить о происшествии. Ведь это могло подорвать авторитет галереи, известной почти во всем мире.

  Теперь у него время от времени всплывали в памяти и другие слова Эйприл, где она предупреж­дала мистера Болдуина о некоторой опасности, которая может грозить огромными неприятностями не только ему, но и всему городу, а, возможно, и всему миру, если картина пропадет снова. Конеч­но, мистер Болдуин не поверил в эту белиберду.

  Он вообще не верил во всякую чертовщину. Он обещал сделать все так, как просила девушка только потому, что не хотел огласки и очернения своего имени. Теперь он пожалел, что после ухода Эйприл О'Нил приказал повесить картину на прежнее место. Потому и сделал первый телефонный звонок именно ей.

  Журналист подошел совсем близко к мистеру Болдуину. Но, видя его задумчивое состояние, не решался задавать вопросы. Возможно, замечание, которое сделал лейтенант полиции, подействовало на него несколько отрезвляюще. Он стоял и не знал, с чего начать разговор.

-   Вы видите на своих экранах всю ту же раз­руху, которая царит в Уайтхолл-галери, - вдруг сказал он. - А среди этой разрухи и беспорядка возникает печальный, но непоколебимый мистер Болдуин, хозяин галереи. И если он согласится, мы попробуем задать ему несколько интересных вопросов.

  Услышав свое имя, мистер Болдуин вышел из состояния оцепенения и вздрогнул. Он посмотрел на комментатора, затем на телекамеру, несколько преобразился, придав своему лицу оптимистическое выражение.

-   Мистер Болдуин, - наконец осмелел журналист.

-   Да, да, - ответил тот.

  Заметив, что мистер Болдуин согласился пойти на контакт, комментатор осмелел.

-   Скажите, а что лично вы думаете обо всем происшедшем? - спросил журналист.

-   Если честно, то ни одна мысль, более или менее объясняющая происшествие, мне пока не пришла в голову, - ответил мистер Болдуин.

-   Вы сказали «более или менее», - прицепился журналист. - Что вы имеете в виду?

-   Начинается, - прошептал Донателло. - Сей­час он выложит ему все.

-   Уверенно я пока сказать не могу, - замялся мистер Болдуин. - Во всем должны разобраться специалисты.

-   А он не такой уж дурак, - похвально отозвал­ся Рафаэль. - После вчерашней встречи с ним в музее я был несколько иного мнения о нем.