Через двадцать лет (СИ)

Это был взлёт во всех смыслах. Два года, проведённые с Айрин, походили на иллюстрацию к популярной «жизни на вулкане». Актриса отличалась привлекательностью и капризностью, умом и вспыльчивостью – этакий многогранный талантливый брильянт. Она частенько использовала длинную шею любовника как тестер для помадных поцелуев, и щетина тут не спасала. Дэн подозревал, что в детстве его недокормили острым и жгучим, вот и добирает теперь отношениями. Однако два года – огромный, по театральным меркам, срок – всё равно скоро закончились… За это время он увидел и узнал больше пьес, чем за всю жизнь, наловчился перепрыгивать змеящиеся по полу провода и разбираться в женском кокетстве. Айрин придавала опытности.

Что до работы – ребята-машинисты попались хорошие, любили пропустить по пиву и делиться историями со спектаклей. Особенно этим отличался Хэнк МакГрегор – старейший из футболочно-гарнитурной ассоциации, строивший молодняк и помнящий времена, когда Александр Гаррет был только режиссёром. Если верить Хэнку, потом театр достался ему от предыдущего владельца, и так начинающий постановщик превратился в разбогатевшую Золушку. Эту легенду, с теми или иными дополнениями, знало большинство, но никто не ехидничал – Алекса в театре любили. А сам режиссёр, в очередной раз доказав свою непредсказуемость, ещё полгода спустя вновь стал обсуждаем – ибо развёлся…

* * *

О расставании коллектив узнал из газет – «семейная драма Гарретов», как это было названо в одном таблоиде. Конечно, все удивились, даже те, кто лично с Деборой ни разу не встречался и вообще смутно её представлял. Никаких комментариев на страницах, никаких интервью или толков о причине… Если бы не совместное фото супругов, можно было запросто перепутать или не обратить внимания – в каждом городе полно однофамильцев, даром, что не все из них режиссёры…

И, разумеется, любовь к начальству не означала, что подчинённые не будут строить теории самостоятельно. Дэн, волей судьбы приблизившийся к Александру сильнее прочих, сплетнями не занимался. Он и так знал, что причина развода – основная, по крайней мере – дети. Дети, которых в семье не было, и которых Алексу хотелось иметь. Деборе же вполне хватало работы и собаки, и время с ними чередовалось в произвольной последовательности. И не всё было замечательно, как в первый вечер на Стрейт рут… И вообще временами Дэну казалось, что он, не знающий об Александре практически ничего, знает его слишком хорошо. Знает, например, что городская квартира, машина и доберман отошли супруге – на работе всякие процедуры не отразились, но, естественно, режиссёр переживал. Умел переживать, в работу и окунаясь. К этому времени он уже неплохо ладил со своим «театральным подопечным», и младший Спаркс решил, что надо импровизнуть.

Он не стал вызывать босса на душевные беседы или предлагать напиться – нет, он умел действовать творчески. Развод Алекса по времени совпал с давно желанной покупкой, нуждавшейся в срочной демонстрации. С покупкой, на которую деньги копились, частично тратились в критический момент, а потом снова накапливались. И надо было видеть лицо главрежа, когда, в свой законный выходной, он вышел из дома и узрел прямо по курсу блестящий синий Сузуки. Дэн, подняв стекло шлема, изящно оперся о руль и улыбнулся как мальчишка, получивший от Санты свой первый водяной пистолет.

- Это что?

- Мотоцикл, вы же видите.

О, если б только Алекс знал, чего стоило хранить тайну так долго! Никому не рассказывать о курсах вождения, о доплате за экстремальные приёмчики, показанные инструктором… О том, как он научился торговаться не хуже туристов в сувенирных лавках – предыдущий хозяин Сузуки, сломленный дотошностью и натиском, уступил почти тысячу! Дэн, влюбившийся в ярко-синий цвет, простил небольшие царапины на левом зеркале. Какая, в сущности, ерунда! Мотоцикл был в отличном состоянии, и молодой человек преисполнился решимости катать шефа до возврата в режим «непробиваемый Цезарь». Александр, которому скупая мимика изменила, возможно, впервые, надевал свой шлем с опасением. Но он и правда не представлял полной «остроты» дальнейшего.

- Спаркс, тормози, что ты творишь?!

- Йухууу, да всё круто!

Дорога струилась, будто горный ручеёк, машины пролетали мимо цветными брызгами.

- Ты псих, ребёнок!

- Я знаю!

- И я псих, что согласился ехать!

- Супер, мы – двое ненормальных!