Через пропасть в два прыжка

— Он чего-нибудь натворил? Это, знаете ли, большая редкость. Наши редко идут на преступление. Сами понимаете, кому охота, чтобы копались в его прошлом, тем более, что оно у всех работавших в то время далеко небезупречно.

Вашко еще раз попытался набрать номер. Телефон Бачко не отвечал.

— Вы абсолютно уверены, что было такое дело? — решился на вопрос подполковник.

Вашко, не отрываясь от телефона, кивнул:

— Тогда куда оно запропастилось? — подполковник принялся теребить кончик носа — похоже, у него тоже была любимая привычка. — Конечно, могли затребовать в другой департамент… Вы понимаете о чем я говорю? — Вашко кивнул — речь шла о КГБ. — Они нам не всегда отдавали дела обратно. Надзорные, те, что велись в лагерях — у нас, а вот те, что до ареста и с первыми допросами… Извините!

— Туда не дотянуться, — усмехнулся Вашко. — Я однажды пробовал — не получилось.

— Что же будете делать? — глаза начальника архива как будто светились в полумраке помещения.

— Беседовать, сопоставлять и находить. Все же его нет дома, — он положил трубку на место. — Спасибо большое и не убирайте, пожалуйста, папочку в дальний угол.

— Как будет угодно, — подполковник пожал протянутую на прощанье руку.

Умение Лапочкина отыскивать начальника отличалось поразительным умением. Стоило Вашко отойти от архива на какую-то сотню метров, как к обочине припарковалась служебная «Волга», призывно полыхнув фарами, и из нее тотчас выскочил Евгений.

— Слава богу, я вас отыскал — у нас неприятности…

— Что такое? — спросил Вашко, усаживаясь на переднее сидение.

— Ночью «Скорая» подобрала известного вам покупателя машины. Положение, судя по сообщению, тяжелое.

— В сознании?

— К сожалению нет, но любопытного хоть отбавляй…

— В смысле?

— На ноге два воспаленных прокола на коже. И еще точно такие же на руке.

— Ах так! — воскликнул Вашко. — Как его увидеть?

— Давай, — хлопнул водителя по плечу Лапочкин. — По той же дороге, что сюда.

Машина долго петляла по улицам и переулкам, пока не выскочила на Садовое. Вскоре она уже подруливала к клинике с коллонадой у входа.

— Откуда его забрали? — торопливо поднимаясь по ступеням, продолжал теребить вопросами Вашко.

— Соседи обнаружили у дверей его собственной квартиры. Говорят, лежал. Изо рта обильная пена… Ногу, правда, они не видели, а рука лежала сверху. Не в рукаве пальто, а поверх. И была она толстая и синяя.

— Глюкозиды! — поднял палец вверх Вашко. — Кто-то явно убирает свидетелей! Но для чего?

В палату, как и можно было предположить, их не пустили. Единственное, чего они могли добиться, суя попеременно под нос различным медицинским чинам свои удостоверения, так это то, что к ним вышел низенький самодовольный толстячок, оказавшийся каким-то начальником. Он то и дело извлекал из кармана носовой платок, шумно чихая и сморкаясь. Отдышавшись в очередной раз, он кротко посмотрел красноватыми глазами на нежданных посетителей и изрек:

— Чем могу быть полезен?

— Диагноз известен? — чуть ли не хором выпалили Вашко и Лапочкин.

— Предположительно… — согласно кивнул самодовольный толстячок.

— Что с ним? — Вашко машинально, забыв, где находится, извлек сигареты и, вспомнив, что в больнице, решил их спрятать в карман.

— Угостите? — совершенно неожиданно произнес врач. — Чертов насморк! Доконает меня…

— Простуда? — с деланным участием поинтересовался Вашко: нужно было хоть как-то налаживать контакт.

— Аллергия, будь она неладна — терпеть не могу новокаина даже на нюх, а он у нас здесь повсюду, вот и маюсь — табачок немного помогает… Забивает сопатку этак часика на полтора. А потом все изначально. Признаюсь, уважаемый, нет хуже гадости, чем эта аллергия… Апчхи! — он еще раз рассек воздух спешно извлеченным платком.

— Мдааа… — многозначительно уронил Вашко. — Так что же все-таки с нашим больным?

— Больным? Хо-хо… — отдышался он — и было непонятно — смеется он или нет. — Я бы так не сказал… Человек, который вводит себе в мякоть как минимум десять кубиков какой-то ядовитой дряни — в первую очередь враг самому себе.

— Самоубийство? Он умрет?

— Как говорится, все в руках всевышнего. Пока делаем, что можем — качаем кровь, продуваем легкие, фильтруем и отцеживаем.

— Известен механизм повреждений? — Вашко не терпелось услышать слово «глюкозиды», но как мог давил в себе этот вопрос.

— Механизм? — переспросил врач. — Что механизм… Уколы чем-то острым, смоченным в очень, я бы даже сказал чрезвычайно, токсичном веществе, сперва в ногу, а потом и в руку. Мне кажется, он это делал сам… Синяков, ссадин, следов какой-либо борьбы — абсолютно нет.

— Может быть, яд? — вылез вперед Лапочкин. — Глюкозиды?

— Это, молодой человек, в первую очередь должно интересовать вас, а не нас. Вы должны понимать — наша проблема не дать больному око чуриться… А-а-пчхи!

— Яд! Я так и знал, — тихо произнес Вашко. — Но кому это нужно? Зачем? Вы уверены, что он сам? Может, все же помогли?

— Не знаю, не знаю, — отдышавшись, произнес врач и глубоко затянулся сигаретой. — Я много повидал на веку. Скажу одно — в убийство при подобных повреждениях — не верю. Сам!

— Скажите, мы можем посмотреть его вещи?