Через пропасть в два прыжка

— А вы его, кем бы он ни был, никогда не поймаете…

— Вот как! — воскликнул Карелин. — Интересно, очень интересно. Возьмем, причем в самое ближайшее время. И его, и Вила…

— А это кто такой? — подняла глаза на Карелина Скоробогатова. — У мужиков это называется двоежон-ство, а у женщин как? Двоемужество или двойное мужество? Не шейте, уважаемые… Не надо.

Да, в мужестве вам не откажешь… Хорошо, можете не рассказывать о встрече и беседах. Это мы можем восстановить и без вас. Иозас, будь добр, пригласи, пожалуйста, в кабинет Валерия Сергеевича…

Липнявичус поднял трубку телефона и попросил пропустить к ним в кабинет Валерия Сергеевича.

Майя Семеновна повернулась в сторону двери, ожидая появления нового действующего лица, и оно не замедлило появиться: это был их вчерашний гостеприимный хозяин. Войдя в кабинет, он, не стесняясь, сел на стул, закурил сигарету и пристальным долгим взглядом вперился в Скоробогатову.

Ты? — удивилась она. — Да как же ты мог, Валерка? Мы же вместе учились… Юность, молодость…

Дело в том, уважаемая Майя Семеновна, что Валерий Сергеевич штатный сотрудник КГБ. Только по невольному стечению обстоятельств в тот момент он не знал, что ваш дорогой Стив, он же Сергей Иванович Болдырев, и Роберт Вильсон — он же Вил, крайне интересуют наше управление…

Чего ж вы так хреново работаете?

Я из первого главного — внешняя разведка, улыбаясь, пояснил Валерий. — Какое же ты, Майка, по сути дела, ди гя… Неужто ты не знала, что даже в Африке больше наших людей, чем штатных учителей… Об этом было не так трудно догадаться.

— Слушай, — Скоробогатова, вспомнив о чем-то, попыталась поймать взгляд Валерия, — значит, все те адреса и телефоны, которые ты дал — это подставка? Там его уже ждут?

— Естественно, милочка… Прости, но в этом мы ошибок не делаем. Хватит и одной.

— И все же вы его упустили! — отчего-то гордо произнесла она, и мужчины сразу все как один отвели глаза в сторону.

Скоробогатова поняла, что попала в точку, и рассмеялась. И в этом смехе — веселом, откровенном, жизнерадостном — не было никакой позы, политической игры, стратегических интриг — в нем было лишь счастье и что-то еще… Но об этом сейчас знала только она сама.

ГЛАВА 27. МОСКВА. ЦЕНТР

Учить Вашко осмотрительности не было нужды. Вот ладить с иностранцами у него навыков не было. В конце концов он оставил их в покое, а сам вызвался пойти по адресу, который интересовал Стива.

Он уж был готов к тому, чтобы разделаться с этими проклятыми лекарствами самым простым образом — еще раз сходить в армянское представительство и сказать без дипломатии: «Вам привезли — вы и забирайте!» Но Курт, а самое главное его напарник, который то ли «Сергей Иванович», то ли «Стив», похоже, собирались обязательно доставить их сами. И никакие уговоры, типа: «Что вы думаете?! Это не игрушки! Там самая настоящая война!» — не возымели действия.

И вот Иосиф Петрович пошел по некоему адресу, чтобы узнать, не живет ли там некая дама по имени Екатерина, а по фамилии Гуркова, учившаяся в МГУ где-то в середине семидесятых…

Но — незадача — дом, а особенно подъезд, Вашко совершенно не понравились: вокруг подъезда, якобы случайно, а на самом деле весьма и весьма нет, слонялись молодые люди. Выражение их глаз тоже было знакомо Вашко по той, прежней, угрозыскной жизни. Зоркие, цепкие глаза. Точно такие же бывали у его ребят накануне задержания, когда оцепляли дом.

«Наружка! — решил он. — Но не наша — своих я знаю всех, кроме новеньких… А откуда, спрашивается, столько новеньких…»

Вот и выходило, судя по всему, что это парни с Лубянки.

Задолго до нужного подъезда Вашко начал прихрамывать, волочить ногу, а когда дошел до лавочки у нужного подъезда, запустил под рубаху руку и с кислой миной на лице начал массировать грудь. На лавочку он уже на сел, а рухнул…

— Чего, папаша, — отклеился от стены долговязый парень лет двадцати пяти-тридцати, — сердце, что ли?

Вашко боднул головой воздух.

— Далеко живешь?

— На Тверской.

— По какой надобности сюда поехал, раз сердце шалит?

— Ды-к по стариковской… Приятеля хотел проведать. Как водится, рюмку дернуть… А поди ж ты! Вот черт!

Скорую, может, вызвать? — участливо склонился мужчина к Вашко, и тот увидел в кармане пиджака кромочку темно-вишневого удостоверения.

— Щас-с-с… Таблеточку только приму, и все будет в порядке, — он вытянул из кармана рубашки цилиндрик нитроглицерина и сунул таблетку под язык, затем откинул голову и сделал несколько глубоких вдохов.

— Лицо вроде порозовело, отец… — довольно произнес парень. — Сейчас оклемаемся…

— Порядок в танковых войсках… Можно идти! — И он, не глядя даже на подъезд, поплелся восвояси.

За углом дома от его болезни не осталось и следа. Смачно сплюнув «лекарственную» слюну — в нитроглицерине, слава Богу, его организм еще не нуждался, — он, не оборачиваясь, пошел в сторону Пушкинской площади.

«Секут или нет? — мучил его еще некоторое время вопрос, но проверив «хвост», он такового не обнаружил. — Что ж, видать, еще не все растерял!» — довольно подумал он о своих актерских способностях.