Через пропасть в два прыжка

— Откуда у него столько? Зачем? Хотя… Кажется, он говорил, что машину надо продать. Но я пропустил это мимо ушей. Да, у него знаете, в последний раз облигации на столе лежали, резиночкой перетянутые. Это видел.

Бачко повел плечами и уставился на Вашко.

— А картотекой зря пугаете, гражданин нынешний начальник. Мы там все числимся — и правые, и неправые. Это у вас, нынешних, бардак в учетах, а у нас такой корниловщины не позволялось!

— Почему «корниловщины»? — опешил Вашко.

— …и контрреволюции! — горделиво добавил старик, поднимаясь со стула. — Где ваше руководство? Я буду беседовать с ним. Генерал здесь?

Лапочкин за его спиной строил рожи и отчаянно крутил пальцем у виска.

— Проводи его, — вдруг согласился Вашко. — Пусть беседует! — Он распахнул перед стариком дверь и, дождавшись его ухода, с наслаждением закурил сигарету. Подойдя к окну, он вглядывался в темень, смотрел на милиционера на перекрестке, закутанного в длинную накидку и мечтающего, наверно, о теплой комнате и стакане чая.

— Шеф, он его принял! — обескураженно выпалил с порога Лапочкин. — Сидят, как друзья детства, мило беседуют. Я боюсь, шеф, что генерал его отпустит, минуя нас. Ищи потом ветра в поле — хлопот не оберешься. Смыться может. Он же не все говорит. Темный, паразит…

— А это видел? — Вашко помахал в воздухе книжечкой пенсионного удостоверения.

— Отлично! У меня, честно говоря, наберется к нему еще несколько вопросов.

— Каких? — Вашко с любопытством посмотрел в простоватое лицо Евгения.

— Касающихся задержания Тушкова в те годы. Почему после всего произошедшего у них получилась дружба? Он что, следователем был таким дружелюбным или какой иной интерес? Странно все это.

— Странно, странно, — ворчливо заметил Вашко. — Не было у него на Тушкова доброй информации, вот и все дела. В те годы стряпали быстро, но долго пекли — требовалось признание. Это легко проверить не со слов. Поднимем в архиве папочку, если сохранилась, и узнаем. Кстати, иногда бывает интересно порыться в пыли.

— Вы не подбивали «бабки»?

— Что имеешь в виду? — Вашко размял окурок в пепельнице и снова принялся ходить по кабинету из угла в угол.

— Не идет, понимаете, у меня из головы его реакция на портрет дочери. Дурак — дурак, а для чего-то он запрятал его под ковер. Еще землей присыпал.

— Бред, не поддающийся анализу! — веско отрезал Вашко. — Это, клянусь, никуда не приведет. Лучше давай подумаем — для чего ему срочно потребовались деньги? Продал машину, сдал облигации.

— А покупатель нашелся?

— А толку? Ни одной зацепки. ОБХСС роется в биографии продавца. Если чего накопают — позвонят.

— Они-то докопаются, — авторитетно подтвердил Лапочкин. — У них это отработано…

— Не сглазь! Давай подумаем о неотработанной версии — что мы знаем о дочке?

— Девичья фамилия как у приемного отца — раз, — Евгений загнул палец, — это проверено по домовой книге. Живет или… — он сделал паузу, вздохнул и резко сказал, — жила в Одессе. Место работы — вопрос. Образ жизни — вопрос. Связи — вопрос… интересы — не известны.

— Все? — Вашко пристально смотрел на подчиненного, разглаживая усы.

— Разрешите вылететь в командировку? — спросил Лапочкин совершенно серьезно. — Самое время отыскать ответы на месте.

— Торопыга! Не думаешь о руководстве — может, оно тоже хочет погреться на осеннем солнышке.

— Виноват, — скорчил физиономию Лапочкин. — Не подумал.

— Еще раз свяжись с одесситами — что они накопали? Потом будем решать и этот вопрос. Договорились? — Вашко сел в кресло, сунул руку под пиджак и долго массировал грудь. — На тебя не действует эта мерзкая погода? Слякоть, дождь? Счастливый. Мне бы твои годы. Эх!

Звонок телефона оказался неожиданным. Вашко бережно взял трубку и взгляд его постепенно мрачнел. Ничего не понимающий Лапочкин приблизился к столу, пытаясь услышать разговор.

— Так, так… А когда? Понятно… Ничего нельзя было сделать? Ага. Кому приятно получать такие сведения? — Вашко продолжал слушать, низко склонив голову. — Диагноз уже ясен? Понятно. Кто присутствовал? Та же самая, что и в тот день… Пусть задержится и не уходит домой — у меня к ней разговор. Еще кто? С вами тоже… До встречи!

Вашко положил трубку на аппарат и, нервничая, начал искать в кармане сигареты, но не нашел — они лежали на столе. Обнаружив пропажу, Иосиф Петрович непривычно подрагивающими пальцами схватил сразу две, одну из них сломал, а ту, что осталась целой, сунул в рот не тем концом. Обнаружив это лишь с помощью Евгения, он чертыхнулся и, затянувшись с жадностью и нетерпением, выдохнул густое облако дыма.

— На сборы пять минут! Одевайся… Час назад умер Тушков. Никто к нему не приходил, никто не спрашивал, а он тихо и спокойно… — Вашко щелкнул пальцами.

Лапочкин сразу поднялся.

— Теперь не открутиться — дело возбуждать надо! Кончилась эпоха конфиденциальности.