Черная дюжина. Общество смелых

Оказалось, что В. Зызин, стреляя на ходу в стеклянные стены, перебежал площадку и залег за колонной. Я перевел автомат на одиночные выстрелы, передернул затвор и, сделав несколько выстрелов в стекло, перебежал к нему, нырнул за бордюр и залег, как в тире, раскинув ноги. Следом за нами, лупя в стекла очередями, проскочил Макариков, которого мы прикрыли стрельбой. Сзади меня послышался шорох, я перевернулся на бок и обомлел — рядом со мной лежал с камерой неугомонный CNNщик, а за ним, шагах в десяти, на откосе теснилась кучка милиционеров в диковинных шлемах. Один из милиционеров вытянул руки вперед и крикнул:

— Не стреляй, парень, мы не ОМОН, мы гаишники без оружия!

Площадку уже заполняли толпы, к нам бежали какие-то люди с палками. Я поднялся на ноги и заорал, чтобы они уе… быстрее, пока их анпиловские бабки не порвали. Менты переминались и не уходили, видимо, вспомнив фильм о футболе. Пришлось выстрелить пару раз в воздух, и они побежали к набережной, уплюхивая вперевалочку, как манежные тюлени. Репортер провожал их камерой. Мы пошли к дверям мэрии, куда уже вламывалась возбужденная толпа.

На балкон вышел Макашов в черном берете, тут же развернули красный флаг, и генерал объявил о полной ликвидации и мэров и херов.

Толпа это авторитетное заявление приняла с восторгом, радостно завопила и кинулась по этажам. Вот тут-то и началось! Я считал преувеличением рассказы о большевистской матросне, гадившей в вазы Зимнего дворца, но после погрома в мэрии стал более сдержан в выводах. Потомственная злость гегемона брала свое — тут же начали отнимать и делить. Из мэрии тащили все, что можно было унести, остальное просто били и ломали. Запомнился счастливый дедок, напяливший поверх плаща кожаную куртку. Мой знакомый приднестровец спускался по лестнице, держа обеими руками японский телевизор. Увидел меня и весело крикнул: «Иди наверх, внизу уже все разграбили!»

Я подошел к командиру ополченцев, бывшему замполиту, тот отмахнулся:

— Люди свое берут, мало их, что ли, грабила банда Ельцина?

К чести РНЕ — никто из наших бойцов участия в мародерстве не принимал, причем без всяких напоминаний. Более того, когда уже из гостиницы «Мир» выходили перепуганные служащие, к нашим бойцам, с В. Зызиным во главе, подошла женщина-буфетчица с пластиковой сумкой денег. Она объяснила, что это — выручка за несколько дней, а недостачу теперь повесят на нее, так как она ее вовремя не сдавала. Ребята проводили ее через толпу к метро.

За мэрией обнаружилась группа солдат внутренних войск, брошенная отцами-командирами. Два офицера, правда, сидели в стороне в кустах, но их застрелил А. Денисов при попытке достать оружие. Окруженные разгоряченной толпой, где заводилами были в основном женщины, солдаты втягивали головы, уворачиваясь от комьев земли. От расправы их спасала только редкая цепочка наших бойцов, удерживающая толпу. Я пробился к солдатам, спрашивая, кто старший по званию. Вышел сержант, который по моей команде построил людей. Ребята пробили проход в толпе, и мы отвели солдат в спортзал над приемной.

А на площади кипели страсти, с балкона упражнялись в барабанно-революционном блядословии депутаты, затем появился Руцкой, прочно вжившийся в роль спасителя Отечества. Отечество опять в ужасе замерло.

— На Останкино! Генерал Макашов, формируйте отряды для взятия телецентра! Я приказываю: на Останкино!

К захваченным у мэрии автобусам ОМОНа и армейским грузовикам побежали люди, кто-то громко искал водителей, восторженно вопили немолодые женщины с красными бантами. Я обратил внимание на отсутствие оружия — автоматы были лишь у охраны Макашова из «Союза офицеров», остальные тащили палки, милицейские дубинки и зачем-то щиты омоновцев.

Ко мне пробился Баркашов:

— На х… это Останкино! Собери людей у приемной и никого туда не пускай! Ачалов предлагает Шаболовку взять, но его уже никто не слушает.

Я собирал повсюду наших бойцов, и вскоре у приемной гудела, хохотала и обнималась толпа в форме и без формы. Ребята из Москвы, Подмосковья, Нижнего Новгорода, Красноярска, Ростова-на-Дону, Кубани, Ставрополя, Калуги встречали знакомых, делились впечатлениями…

Я с помощью своих офицеров формировал новые группы, назначая командирами руководителей наиболее крупных организаций, часть новых и старых бойцов вооружили пистолетами из захваченной «оружейки». Макариков, нашедший оружие и раздававший его, сунул мне ПМ и пару обойм: «Бери, пригодится». Новые командиры строили свои подразделения, распределяли обязанности внутри отрядов, осматривали территорию.

Баркашов пришел к вечеру, собрал в углу командиров. Мы сидели, как кучка заговорщиков, склонив к нему головы. Вести были неутешительные, обстановка непонятная. Баркашов говорил тихо, мы напрягали слух.