Черная Ганьча. Вьюга

Голов крепко уважал своего «комиссара», как иногда называл его мысленно, и чувство досады от предстоящего расставания испортило ему настроение. Он даже вполголоса чертыхнулся.

— Остановиться? — Водитель не понял его восклицания.

Голов, уйдя в свои думы, не сразу услышал, о чем спрашивает солдат.

— Зачем?

— Ты же приказал, — напомнила жена. И спросила с надеждой в голосе: Может, домой заедешь? Час роли не играет. Пообедаем вместе.

— Беспредметный разговор. Поем на границе, — сказал он довольно резко. И чтобы ослабить слишком сухие, прозвучавшие грубо слова, добавил: — Гроза собирается. На этой карете по суглинку далеко не уедешь.

Водитель повернул к автобусной остановке, где в ожидании машины стояло несколько пассажиров. Голов помог жене выйти, придерживая ее за локоть, на прощанье сказал, что, вероятно, останется ночевать на границе, а если не справится со всеми делами, то и следующую ночь проведет на заставе.

— Как будто мне привыкать, — вздохнула жена.

— Ну, привет, — сказал он и уселся рядом с шофером. — Поехали на шестнадцатую.

— К капитану Сурину? — показывая свою осведомленность, но застеснявшись, спросил молодой солдат в новенькой гимнастерке.

— К Сурову. Дорогу знаете?

— Так точно, товарищ подполковник, начальника штаба возил.

«Волга» медленно свернула на жавшийся к лесу разбитый грузовиками пыльный проселок, ее сразу заволокло серым облаком, и шофер, не дожидаясь команды, быстренько поднял боковое стекло, сбавил скорость и наклонился вперед, умело лавируя между выбоин.

Голов тоже пригнулся к лобовому стеклу, следя за дорогой и изредка бросая взгляд на солдата — тот словно прикипел руками к баранке, напрягся, ведя машину на малой скорости, оберегая ее от толчков; не ехали — ползли, будто плыли на неровностях исковерканного, переплетенного корневищами лесного проселка.

За очередным поворотом дорога пошла несколько лучше, и Голов, приказав ехать быстрее, опустил со своей стороны боковое стекло, закурил, расстегнув китель, откинулся к спинке сиденья.

— Устал? — спросил он шофера.

— Никак нет, — ответил солдат, не забывая следить за дорогой.

Голову нравился этот паренек, вот уже неделю возивший его. Стеснительный, молчаливый сидел, слегка пригнувшись к баранке, следя за дорогой. Коричневая «Волга» катила мимо припудренных пылью кустов можжевельника, подпрыгивала на переплетениях обнаженных корневищ, чиркала днищем о землю, со скрежетом ныряла в выбоины.

По небу ползли брюхатые облака, над Черной Ганьчей вовсю громыхало; оттуда, от темной стены сосняка, подсвечиваемого вспышками синих молний, ветер приносил прохладу и запах дождя.

— Влипнем мы с тобой, парень. — Голов пригасил окурок.

— Никак нет, товарищ подполковник, машина в полном порядке. Доедем.

— Это хорошо, когда уверен в технике. Сколько лет водил машину на гражданке?

— Три месяца. — Шофер зарделся.

— И то стаж. — Голов погасил улыбку. — А побыстрее можешь?

— Так точно. — Солдат еще ниже пригнулся к рулю.

«Волга» понеслась на большой скорости, и сразу ослабли толчки. Голов расстегнул китель, привалился к спинке сиденья. Он любил вот такие дороги к заставам, глухие, спокойные, с терпким запахом сосняка и тонким ароматом березы. Не глядя на выбоины, въедливую рыжую пыль и корневища, по которым машина иногда прыгает как козел и дрожит крупной дрожью, он отдыхал, думал. Чаще всего в поездке уточнял план своей работы в подразделении, в которое направлялся, перебирал в памяти множество всяких сведений о личном составе, состоянии границы, учебы, службы. У Голова была отличная память, тренированная, вбирающая в себя огромное количество данных, — не станешь же возить с собою несколько общих тетрадей с различными записями.

Его вдруг подбросило, ударило головой о потолок. Слетели очки.

— Тише, — прикрикнул он на смутившегося шофера. Прикрикнул без раздражения. — Шишек, парень, мне без тебя наставят. — Поднял очки и принялся протирать стеклышки.

Темнело не по времени рано. Навстречу машине сплошной завесой двигался ливень. Аспидно-черная туча словно легла на макушки деревьев, низвергая на землю потоки воды.

— Вот те, бабушка, дождичек, — невесело пошутил Голов. — Чистейшая аква дистиляти.

Посуху успели проскочить мост через Черную Ганьчу. И тут, сразу за рекой, на подъеме, их накрыл дождь. Машина, потеряв скорость, натужно взвыла, с трудом карабкаясь на подъем по глинистой почве и оставляя за собой колею. Косой ливень вызванивал по крыше и левым, от шофера, стеклам. Струи дождя кипели в лужах, дымились паром — земля еще не остыла.

Разволновавшись, шофер суетливо вертел баранку, то и дело переключал скорости, хлопал дверцей, оглядывая задние скаты. Голов, кося глазом, видел малиновое ухо шофера. Молчал, покуда не почувствовал, что их сносит куда-то влево и машина сползает назад.

— Сбрось газ, — приказал шоферу.

— Товарищ подполковник…

— Не рассуждать!